Повествование развивается без лишней спешки, без гнета предчувствия грядущей опасности. Самих Сильмарилов мы не видим так, как видим Кольцо». И все же это довольно умозрительное утверждение, так как отец не закончил ни «большой саги», ни «Сильмариллиона». Он часто писал, что может вечно работать над своим Легендариумом. Поэтому есть основания предполагать, что у него были большие намерения относительно всей этой структуры. В любом случае, этот вопрос, я думаю, для нас покрыт мраком.
«Сильмариллион» (опять-таки в широком смысле этого слова) — это явление с совершенно особой литературной сущностью и вместе с тем с ярко выраженным естественным началом. Я бы сказал, что это определено необычной историей его написания; а история эта, в том виде, в каком она есть в этой серии, в основном завершена («в основном», потому что я не стал включать в серию многочисленные и сложные версии истории о Турине, которые мой отец оставил в совершенном беспорядке, как я уже говорил в «Неоконченных преданиях» (см. с. 6)). Если, конечно, завершить ее представляется возможным — ведь сама книга всегда находилась «в работе», отец никогда не был ею доволен; опубликованный «Сильмариллион» тоже ни в коей мере нельзя ситать завершенным — он разработан на основе различных имеющихся материалов. Те материалы, которые я уже опубликовал, вместе с перечисленными выше черновиками о Турине (помимо некоторых деталей) дадут понять всем, в частности, критикам, что «построить» «Сильмариллион» на этой основе вполне возможно, при этом не добавив ничего от себя. Я не сомневаюсь в этом, хотя, должен признаться, над некоторыми фрагментами книги я мог бы поработать и лучше.
Четвертая часть «Войны Камней» — это длинное эссе «Квенди и Эльдар». Перед началом своей работы я понимал, что у меня не будет возможности включить в «Историю Средиземья» отдельный том, посвященный языкам Средиземья, но, в общем-
то, не отказался от идеи представить работы отца с этой тематикой, и делал это, даже когда это было не так уж и важно для повествования (например, заметка об адунаике в «Записках клуба ”Мнение”»); я хотел подчеркнуть, что языки в мире моего отца занимали важное место, особенно важны были для него имена и названия, — и этому посвящено приложение к «Утраченным сказаниям» и раздел «Этимологии» в «Утраченном пути». Эссе «Квенди и Эльдар» дает, пожалуй, наиболее ясное представление о значении имен в произведениях моего отца и о том, как менялись эти имена. Кроме того, в этом эссе содержится совершенно уникальная информация о некоторых вещах, например, о языке жестов, принятом у Гномов или, как я полагаю, обо всем, что известно относительно Валарина, языке Валар.
Теперь я хочу воспользоваться возможностью дать правильный текст фрагмента «Кольца Моргота».
Из-за ошибки (в одном месте была пропущена строка), которая была замечена, увы, слишком поздно, могла произойти некоторая путаница; фрагмент примечания 16 на с.
327 следует читать: В “Атрабет” и раньше встречались намеки на то, что Андрет заглядывает гораздо дальше в прошлое, еще до пробуждения людей, на много веков назад, “когда смерть приходила не так скоро и мы жили гораздо дольше”; здесь она говорит прямо: “Эти слухи дошли до нас через бессчетные годы”. Это серьезное изменение всей концепции».
Я получил письмо от м-ра Патрика Уинна, касающееся тома , «Поражения Саурона», о котором я хотел бы здесь написать. М-р Уинн указал на некоторые названия Майкла Реймера и отметил, что Клуб «Мнение» отличается «не только венгерским стилем, но и фактическим наличием венгерских слов» (Реймер родился в Венгрии, там же прошло его раннее детство, поэтому его язык сформировался под влиянием венгерской речи, см. т. , с. 159, 201). Именно поэтому мир в его рассказах, которые он читал в Клубе, был назван ц ц ь (там же, с. 214, прим. 28), что означает «красивый».