Федор сидел в бывшем красном уголке, чистил добытый в квартире прокурора "Глок-18", который ему очень понравился и стал его личным оружием, а Кастет расположился напротив и затачивал финку ручной работы, какие очень хорошо делают, на зонах необъятной страны Россия, каторжане-умельцы.
— Говорю же, надо бандосов давить, — в который уже раз настаивал Кастет. — Цыгане никуда не из своего поселка денутся, да и к бою они всегда готовы.
— А люди Маги Алиева, значит, не готовы? — парировал Меченый.
— Да сколько их там, пять человек боевое ядро, а остальные, так, понторезы. Загасим. К тому же расположены они очень удобно, гостиница и ресторан на выезде из города. Нас пятнадцать человек, заходим, всех мордами в пол, выбираем тех, кто нам нужен, валим и отходим.
— Ха! Что-то все просто у тебя, Кастет. Ты учти, рядом УВД, а поблизости от гостиницы "Джигиты Кавказа", где даги тасуются, всегда наряд ППС дежурит. В любом случае бандосы им приплачивают по мелочи, а начальник местной полиции, так и вообще на второй зарплате сидит. С полицаями нам тягаться пока не по силам, у вас подготовка слабенькая, и кроме лихости нам противопоставить им нечего. Подождем. Через неделю группы Канавца из Клина и Бескова из Александрова подойдут, тогда и отработаем эту тему.
— Значит, все же цыганва?
— Угу, ты ведь слышал, как Гиви говорил, что сидят у них в подвалах человек десять наших русаков на цепи, и это только те, кого он мимоходом видел.
— А не сбрехал этот Гиви?
— Не думаю, подобное под Батайском было несколько раз. Нормальный такой рабовладельческий поселок. Подъезжает в Ростове на "пятак" возле Центрального рынка, где работяги кучкуются, машина. Людям предлагают работу. Человека два-три грузят и вывозят за город. Работяги отработали, а вместо денег их на цепок. Сплошь и рядом такое творится, Кастет, а вы в это время таджиков на стройках бьете.
— Да, ладно уже, опять этих "гастеров" вспоминаешь… Проехали уже…
Прерывая их разговор, в комнату вошел Гена, молодой парень из бывшей группировки Стержня и, протягивая Толстому флэшку, сказал:
— Все сделал, отчет о проделанной работе отослал, новостной блок принял.
Некоторые команды, ведущие борьбу с режимом, имели возможность вести свою информационную борьбу и, можно сказать, что работали по заявкам граждан, но это было редкостью. В основном, большинство групп скидывало отчеты о проделанной работе на спутник, мардунская аппаратура это позволяла, а уже с него, информацию получал координационный центр возле Уральских Врат перехода. Именно так работал и отряд Толстого, а занимался всем этим Гена, неплохо понимавший в электронике, хотя с мардунской аппаратурой мог справиться практически любой боец.
Меченый вытер руки ветошью, взял флэшку и воткнул накопитель информации в разъем ноутбука. Гена вышел, а Кастет подсел поближе к ноутбуку, у Федора от него секретов не было, да и в информации, которую точечно сбрасывал группам спутник, ничего тайного, как правило, не было. Все приказы отряд Толстого получал от группы слежения, которая со стороны присматривала за ними. А на флэшках, в основном, шла подборка видеосюжетов по акциям, где и что произошло.
Федор уже собирался включить воспроизведение роликов, когда у него в кармане заиграла мелодия мобильника. На всю группу у них имелся только один, экстренная связь с майором Чаплыгиным. Толстый вынул из кармана телефон, включил громкую связь и нажал прием.
В трубке раздался треск, как если бы где-то выламывали дверь, и раздался взволнованный голос Чаплыгина:
— Федор, вас нашли, через меня вышли. Кто вы и сколько вас они точно не знают. Прости, так сложилось, моя вина. К вам выехал спецназ охранной фирмы "Пирамида", бегите, если сможете, а я живым не сдамся.
Из трубки пошли частые гудки, майор отключился, а Меченый обернулся к Кастету, и скомандовал:
— Всем в ружье, рюкзаки на плечи, будем уходить через катакомбы.
Кастет рванулся к выходу, а Федор, покидав в небольшой рюкзак, напоминающий РД, все свои немногочисленные вещи, вогнал в "Глок" обойму на девятнадцать патронов, передернул затвор, закинул в глубокий карман куртки еще две обоймы и выглянул в окно, нависающее над воротами.
Спецназ "Пирамиды" уже был здесь, группы хорошо вооруженных бойцов в касках-сферах, бронежилетах и черных масках, выгружались из затонированных автобусов перед въездом в бывшую воинскую часть и растекались вдоль забора, беря на прицел оконные проемы и двери. Русские люди, которые получали за свою работу деньги, готовы были убивать других русских людей. Судьба раскидала их по разные стороны баррикад, потому что одни хоть и не любили власть, но она их кормила, а другие ее просто ненавидели лютой ненавистью и плевать хотели на деньги.
Частное охранное предприятие "Пирамида" существовало уже десять лет, и с самого начала это была контора, в которую набирались "сливки" армии и криминала, готовые исполнить любой приказ своего хозяина, личные гвардейцы олигарха Мешкова. Год за годом "Пирамида" крепла и расширялась, охраняя покой и добро Мешкова. Наконец, когда глава корпорации стал президентом РФ, его частная армия стала по сути своей исполнять задачи Внутренних Войск в деле подавления беспорядков, надо заметить, успешно выполнять, поскольку там, где работали "пирамидовцы" возмущаться становилось просто некому.
Шанс уйти у группы Толстого был, через катакомбы. Название, конечно, с претензией, всего-то большой коллектор длинной более километра с выходом к пересохшим очистным сооружениям в ближайшем леске. Это хорошо еще, что декабрь выдался без снега и не сильно дождливый, можно было спокойно уходить не замочив ног и не измазавшись в грязи как свин. Однако кто-то должен был отвлечь гвардейцев Мешкова на какое-то время, пока остальные отойдут. Эту роль Федор назначил себе, поскольку был уверен, ну, почти уверен, что он сможет оторваться и в одиночку, а вот бывшие скинхеды, большая часть которых и в армии-то, по молодости своей, еще не служила, шансов практически не имели.
В комнату заглянул Кастет и сказал:
— Уходим, Федор!
— Давайте сами, — голос Меченого был спокоен. — Встретимся на запасной базе, группу поведешь ты.
— Да, как же это? Мы тебя не бросим, — возмутился Кастет.
— Этих, — Толстый кивнул в сторону окна, — отвлечь надо. Если они поймут, что здесь никого, то начнут лес прочесывать, и тогда никому из парней не уйти. Двигай, Костя, — Федор впервые назвал Кастета по имени, — а я выкручусь, обещаю.
Кастет только молча кивнул и помчался в подвал, из которого шел ход в коллектор. Дальше их путь лежал в лес, потом марш-бросок на семь километров к кемпингу возле дороги, где уже целую неделю стоит фура с товаром, на которой они и должны были выбраться за пределы оцепления, которое, наверняка, уже выставили на всех дорогах. Коль будет им удача, так и выберутся парни, а нет, так хоть как мужчины, постараются подороже продать свои жизни.
Прошло минут десять, к ржавым воротам, со сбитыми красными звездами, подкатил БТР с громкоговорителем закрепленным впереди. Бронетранспортер повертел башней и над заброшенной воинской частью разнесся усиленный динамиками голос:
— Говорит генерал Гаврюшкин! Сопротивление бесполезно, вы окружены! Предлагаю сложить оружие и сдаться! В случае отказа спецназ предпримет штурм, и пленных брать не будет!
— За сколько Родину продал, генерал? — Толстый стоял за прочной бетонной стеной и не боялся, что ПКВТ БТРа сразу же пробьет ее. — А может быть, ты идейный, чисто на лампасы совесть променял?
— Кто это там гавкает?
— Гавкаешь ты, псина облезлая, а с тобой человек говорит. Гордись этим, пока еще жив.
— Слышь, парень, — голос генерала приобрел почти отеческие нотки, — сдавайтесь, если штурм начнется, все погибнете, а вам еще жить и жить.
Меченый понимал, что генерал ему просто зубы заговаривает и отвлекает внимание от спецназовцев, которые в этот самый момент перебираются через стену, и обкладывают здание, в котором он находился. Однако и он отвлекал штурмовиков от парней, которые уже должны были выйти в лесной массив, так что смысл поговорить с Гаврюшкиным некоторое время, все же был.