Двигая челюстями, животные спокойно стояли посреди двора. Поводья второго «корабля пустыни» были привязаны к обвязке первого. Оба были прилично навьючены большими округлыми баулами, из которых выглядывали пластиковые канистры. Между горбов первого верблюда была привьючена большая металлическая бочка. Я отчетливо улавливал запах бензина.
Что-то не то… Отработанная годами интуиция вопила во весь голос, призывая меня к осторожности. Я переглянулся со Смолой, который стоял чуть левее, и я прочитал в его глазах недоумение – он тоже вдруг почувствовал опасность, но не мог определить, откуда она исходит.
– Назад!!! – крикнул я, уже отчетливо понимая, что опоздал.
Мы со Смолой почти одновременно прыгнули под прикрытие дувала, и еще где-то в движении я услышал короткую очередь. Остап, стоящий перед мордой первого верблюда, присел на одно колено, вскидывая винтовку. Он отчаянно крутил головой во все стороны, не понимая, откуда по нам стреляли. Смола, держась за плечо, упал под дувал. Я увидел, как у него между пальцев сочится кровь. Раздалась еще одна очередь. Мне обожгло голову, и кровь быстро залила глаза, проливаясь через брови. Дэвид, который стоял по другую сторону каравана, тоже упал на землю и покатился бревном прямо под брюхо верблюду. Происходило какое-то наваждение. Казалось, что в нас стреляет сам воздух. Я до боли напряг палец на спусковом крючке, водя во все стороны стволом. Скользнул взглядом по краю стены, по крышам сарая и надстроек. Никого. Где же ты, сволочь?!! Ну же!! Выстрели еще раз, и я засеку тебя!!
Остап уже тоже лежал на земле и, опираясь на локоть, отползал в сторону. Его ранило в бедро, и одна брючина уже обильно пропиталась кровью. Мне показалось, что только Дэвид не пострадал. Он выбрал, на мой взгляд, не самое защищенное место – под брюхом верблюда, – но именно там оказался недосягаем для огня невидимого врага. И тут снова, совсем рядом, почти над моим ухом, треснул выстрел, и Остап тяжело повалился спиной на землю, ударился затылком о камень и остался неподвижен.
Но я засек стрелка!! Не веря своим глазам, я взял на прицел бочку в бауле, привьюченную между горбов верблюда и, холодея при мысли, что мне могло померещиться, что в этой бочке – бензин, дал короткую очередь. Бочка глухо загудела, и мне послышался сдавленный стон.
– Тихо!! – шепнул я и поднял руку, призывая тех, кто еще был в сознании, замереть и соблюдать тишину.
Во всяком случае, из бочки не стал хлестать бензин. Зачем же в таком случае Фролов пригнал сюда пустую бочку?
Я медленно встал, но Дэвид опередил меня, выхватил из-за сапога нож и точными сильными ударами перерезал веревки. Бочка с глухим стуком упала на землю, сделала один оборот и сразу же остановилась.
Я подошел и сел на бочку верхом. Дэвид схватился за стопорный рычаг и оттянул его. Крышка не отвалилась, как я ожидал. Она вылетела с треском, как если бы ее выбили изнутри, и в это же мгновение прогремела очередь. Я видел, как Дэвида откинуло назад и он плашмя упал на спину.
Я на автомате, как робот, выдернул зубами кольцо гранаты, разжал ладонь, позволив рычагу отлететь в сторону и сработать запалу. Сосчитал до трех и закинул гранату внутрь бочки.
Взрыв подкинул ее на метр, выдул жестяную грыжу на днище, перевернул и выплеснул наружу кровавое месиво.
А я уже поднимал с земли Остапа. Он морщился и скрипел зубами.
– Не паникуй, командир. У меня только бедро… Второй раз он промахнулся… Пустяки… Помоги лучше Дэвиду…
Дэвид оставался в сознании. Две пули пробили ему грудь. Он истекал кровью, облизывал сухие губы, но смотрел на меня спокойно и сосредоточенно. Смола туго затягивал на своем раненом предплечье платок, один конец повязки при этом держал зубами. Я расстегивал куртку на груди Дэвида, задирал к подбородку тяжелую от крови майку.
– Найдите пакет, – произнес я. – У кого-нибудь остался пакет?
Смола склонился над трупом узколицего карлика, который вывалился из бочки, пощупал его карманы и извлек из одного перевязочный пакет.
– Держи!
Я как мог закрепил повязку. На лице Дэвида проступил нездоровый румянец. Он тяжело дышал.
– Надо вызывать вертолет, – сказал я твердо. – Надо немедленно вызвать вертолет, иначе тебе не выкарабкаться.
Мои бойцы молчали.
– Дэвид, звони на базу! Называй наши координаты! Мы успеем все сжечь до прилета группы и уйти.
Я протянул ему трубку. В глазах Дэвида загорелась надежда. Несколько секунд он смотрел на дисплей, затем стал медленно набирать номер.
– Не стой, Смола! – крикнул я. – Снимай канистры, заливай сарай!
И сам принялся резать вьючные веревки.
– Командир, – глухо произнес Смола по-английски. – Это очень опасно… Фролов может сейчас позвонить, чтобы убедиться, что мы все мертвы… И если он услышит короткие гудки, что значит – номер занят… Командир, он уйдет, мы его упустим…
Он говорил дело!! Он был тысячу раз прав!!
И я увидел, как Дэвид тотчас сбросил набор.
– Дэвид, ты понимаешь, что умрешь? – жестко спросил я. – У тебя внутреннее кровотечение! Вертолет тебя спасет!
Лейтенант кусал лиловые губы и перекладывал из ладони в ладонь скользкий от крови смартфон.
– Дэвид! – едва не закричал я. – На правах старшего я тебе приказываю!! Ты должен жить!! Вспомни о своей невесте!! Зачем ты делаешь и ее несчастной?!!
Дэвид неуверенно коснулся пальцем дисплея, набрав первую цифру.
– Командир, – процедил сквозь зубы Смола. – Фролов уйдет. Зло не будет наказано…
– Молчи, Смола, молчи! Когда-нибудь мы его найдем…
– Никогда мы его не найдем, командир. Он не даст нам уйти отсюда живыми…
И тут вдруг Дэвид приподнялся на одном локте и, мобилизовав остаток сил, швырнул смартфон в стену. Гаджет брызнул осколками стекла и пластика, которые сверкнули на солнце, как звездочки.
– Эндрю, – прошептал лейтенант, опускаясь на спину и закрывая глаза. – Я никогда не совершал сильных поступков… И всегда завидовал тем, кто мог их себе позволить… Надо же когда-нибудь дотянуться до них…
– Что ж ты наделал, лейтенант, – произнес я, опускаясь перед Дэвидом на колено.
Американец взял мою руку и пожал. Я долго чувствовал затухающую силу его ладони.
Смола срезал канистры с бензином, поставил их у входа в сарай и стал стаскивать с себя куртку.
– Пора переходить к четвертой части Марлезонского балета, – сказал он.
ГЛАВА 35
Я лежал за дырявым навесом шатра и через дырку следил за человеком в шальвар-камизе и чалме, который осторожно спускался во двор, спрыгивая с крыши на крышу пристроек. Движения его были замедленно-грациозными, как у кошки, медленно приближающейся к добыче. В одной руке он держал короткий автомат, но нес его как некую бесполезную вещицу, которую просто было жалко выкинуть.
Он спрыгнул с крыши сарая во двор, по неосторожности наступив на руку убитого «духа», отпрянул от него в сторону, брезгливо поморщился и несколько раз шаркнул ногой по земле, словно хотел очистить подошву. Встал посреди двора, огляделся, затем стащил с себя чалму, жестко и с наслаждением почесал вспотевшую голову и вдруг расхохотался.
Это был Фролов. Небритый, с вымазанным темной глиной лицом он был мало похож на того молодого человека, который сел с нами в самолет. Неизменными остались только надменность и показное превосходство, которые угадывались в жестах, движениях и взгляде.
Он встал над телом в американской форме, лежащим ничком. Это был «дух» из числа охранников, на которого Смола напялил свой американский камуфляж. Фролов наступил ему на спину, надавил, словно пробовал лед на крепость, затем взял труп за обе ноги и затащил в сарай.
Вышел, окинул усыпанный телами двор, выискивая трупы в камуфляже. Подошел к Дэвиду, лежащему лицом вверх, с открытыми стеклянными глазами, в которых отражалось синее небо. Наклонился над ним, с интересом рассматривая лицо. Увидел жетон на шее, взял его, не отрывая шнурок, поднес к глазам…