— Нет! — воскликнул он, скривившись. — Я — Пожиратель смерти. Тот, кого ты описываешь, мне не знаком.
— Он знаком мне. И я хочу верить, что ты поймешь когда-нибудь, что это… — Гермиона погладила пальцем уродливую отметину, потом склонилась и дотронулась губами, вырвав удивленный выдох, — это тебя не определяет. И в следующий раз ты поступишь, как тот Северус, которого знаю я…
Она выпустила его руку, встала и встретилась с совершенно обескураженным и растерянным взглядом темных глаз. Снейп схватил ее за руку, останавливая.
— Гермиона, — выдавил он, в его голосе она явственно слышала просьбу, но все же вывернула запястье и пошла к выходу.
Перед самой дверью он нагнал ее, обнял со спины и прижал к себе. Снейп тяжело дышал, а Гермиона держалась из последних сил, чтобы не расплакаться.
— Ты… уходишь? — хрипло спросил он, уткнувшись носом в ее волосы. Оба понимали, про какой уход он говорит.
Гермиона покачала головой. Погладила его руку.
— Я никуда не уйду. Но мне нужно время…
Он с трудом заставил себя разжать руки и Гермиона, не оборачиваясь, скрылась за дверью.
***Гермиона проплакала всю ночь. Сон не шел, сердце терзали противоречивые чувства. Принятие действий Северуса далось тяжело, но Гермиона нашла тысячу объяснений его поступка и оправдала его перед собой. Тут же накатила вина за то, что смогла простить такое.
А как она могла не простить?
Северус пришел утром. Проверил ее состояние, заставил выпить зелье, потом несколько минут молча держал в объятиях. И она была благодарна ему за это. Поддержка была так необходима, но говорить Гермиона пока не была готова.
— Не плачь, — услышала она откуда-то сверху и волосы шевельнулись от его дыхания. Ведьма кивнула, закрыв глаза. — Прости меня.
Поцелуй в висок.
Уже простила.
Снова кивнула. А потом он ушел. Гермиона снова зарылась в одеяло и уснула. Уже проваливаясь в сон, она вспомнила, что сегодня рабочий день, но вырваться из царства Морфея уже не смогла.
К ее удивлению, ее никто не искал и не разбудил до самого обеда. А когда Гермиона проснулась, чувствовала она себя почти нормально. В зеркале увидела, что краснота глаз уменьшилась, голова не болела и она жутко хотела есть. Приняв душ и сменив одежду, Гермиона спустилась и нашла курящего трубку Тома перед камином. Он сидел и смазывал ногу с чудовищным шрамом каким-то кремом. Бросил прищуренный взгляд на нее и кивнул.
— У нас сегодня выходной? — спросила Гермиона, присаживаясь рядом.
— Нет, Грейнджер, — усмехнулся Том, вытянув ногу к огню и окинув ее критичным взглядом, — мы работаем с тобой. Даже сейчас. Просто информация медленно поступает. И мы ждем.
Гермиона хмыкнула. Он предупреждал, что ответ из Министерства придется ждать пару дней. Такая работа была ему по нраву, судя по его довольной физиономии.
— Ты нормально? — спросил он, дыхнув на нее дымом.
— Нормально уже, — Гермиона помахала перед лицом рукой, отгоняя его. — Вчера было не очень.
— Да уж видел, — снова кривая усмешка, — Снейп сказал не трогать тебя сегодня. Охраняет, как пес. И на работу ему плевать. Хорошо, что мы ждем, а то возникли бы вопросы…
Том многозначительно посмотрел на девушку. Гермиона слегка покраснела и поспешно вскочила на ноги, направившись в сторону кухни.
— Время обедать. Сказать, чтобы и на тебя накрыли?
И, дождавшись кивка от Тома, она постаралась как можно скорее скрыться от его пронизывающего взгляда.
После обеда Гермиона села работать с документацией. Нужно было составить отчет для Кингсли. Ведьма недовольно поджимала губы: как будто устного было недостаточно. И составить отчет для премьер-министра магглов. В собранной им группе вооруженных полицейских Гермиона больше не видела смысла. Она сомневалась, что Пожиратели остались в Ливерпуле после случая в баре.
Так что мракоборцы устроились в гостиной перед жарким камином, и день пролетел незаметно. Вечером пришли Невилл, Сэм и Оливия, присоединились к ним. Гермиона почти сразу ушла в свою комнату, выпила зелья и уснула.
Северус ночью приходил, она это почувствовала. Его холодные пальцы на щеках, сухие губы на коже. Но не остался. А утром, когда она проснулась, его и Гарри снова не было. А она впервые задумалась, что даже не знает, чем же они в итоге занимаются.
Информация по семье мистера Эллиота пришла даже не на третий день, а в пятницу. Хотя запрос был сделан в понедельник. Подобная медлительность Гермиону ужасно злила. И она была уверена, что если бы не отправила гневный патронус Алдриджу, то они бы ждали еще неделю. Зато Тома вполне все устраивало, и он только покачивал головой, когда смотрел на ее рвение, мол: «ничего ты еще не понимаешь, девочка».
Так что, получив информацию, Том и Гермиона отправились в один из маленьких поселков в горах Шотландии, и каково же было их удивление, когда на нужном доме, кроме магглоотталкивающих чар они больше никакой защиты не обнаружили. Дети резвились во дворе, играя в снежки, и Гермиона с облегчением узнала их. Те самые дети. Живые. Тугой узел в груди немного ослаб, позволяя спокойнее дышать. Увидев мракоборцев, они испуганно замерли и перевели взгляд на женщину, которая вышла им навстречу. Жена. Ее взгляд был тяжелый и обреченный. Она понимала, что люди из Министерства не приносят хороших новостей.
Разговор с миссис Эллиот был тяжелый. Она много плакала навзрыд, рвалась в больницу к мужу. Но к нему пока никого не пускали: он проходил сейчас сложное лечение. Но состояние было стабильным. Это и сообщила Гермиона, в надежде, что ее это успокоит.
— Вам лучше не выходить никуда, хотя бы пару месяцев, — строго сказала Гермиона, — мы поставим защиту на дом вашей сестры и сигнальные чары. Если появится кто-то посторонний, к вам будут направлены мракоборцы.
Миссис Эллиот кивала, но слушала плохо. Поэтому Гермиона на всякий случай еще повторила все ее сестре, которая к вечеру пришла домой и с удивлением обнаружила гостей.
Гермиона и Том вместе поставили защиту, долго вымеряли территорию, накладывали чары, устанавливали связь с Министерством. Потом, довольные своей работой, отправились домой. Там обнаружили, что кроме Гарри и Северуса, все уже вернулись. Ребята как раз сели ужинать, но Гермиона незаметно скрылась в своей комнате.
Облегчение было почти физическим. Напряжение, сковавшее ее в понедельник, приносило боль физическую и моральную. Она с ужасом ждала, когда станет известно, живы они или нет. И, признаться, узнав, что живы, в первую очередь подумала о себе и Северусе. Как бы она преодолела себя, узнай, что по его вине погибли дети, это было еще той загадкой. Еще ужаснее было осознание, что она могла бы его простить и за это. Понимание этого тоже причиняло невыносимую боль.
Они не говорили всю неделю. Северус приходил к ней каждую ночь. Сидел некоторое время, гладил по волосам. В первый раз Гермиона спала, потом она стала дожидаться его, чтобы напитаться его руками, запахом. Он был ей очень нужен, но она молчала. Пока сердце сковывала невидимая рука страха, девушка лишь жмурилась, утыкаясь носом в его грудь и молчала, молчала.
Завтра им нужно вместе быть на свадьбе, а они так и не поговорили. Теперь Гермиона не была уверена, что он пойдет с ней. Но хотела надеяться.
***Назавтра в три часа пополудни, Гермиона и Северус трансгрессировали в Нору. И Гермиона не сдержала восторженной улыбки. Что-то ей это напоминало. Чарли, Билл, Флер и Джордж стояли у разбитого в фруктовом саду огромного белого шатра, украшенного яркими цветами. Смотрелось это очень эффектно. Все четверо держали в руках планы рассадки гостей, чтобы провожать прибывающих людей на нужные места. Увидев ее, идущую по красиво украшенной дорожке, Джордж замахал ей, подзывая к себе.
— Гермиона, — он заключил ее в объятия, — Господи, какая ты красивая, давно надо было бросить моего тупого братца, чтобы так засиять.
Гермиона сто лет его не видела, и сейчас стало очень тепло на душе. Она обняла его в ответ и заметила, как он подмигнул Северусу.