Управление Самко обосновалось в промзоне за Павелецким вокзалом, на изрядном удалении от центрального офиса, не участвовало в общих собраниях и корпоративных вечеринках и все расчеты производило самостоятельно. Порядки в нем были чуть ли не военные. С учетом феноменальных структурных преобразований и «работы с персоналом» по схеме «создать-набрать-уволить-разогнать», непрерывно идущих в «Тетаконсе», никто и не вникал, почему вся система электронного документооборота замыкалась на этот отдел. Был, конечно, у добродушного Якова Семеновича просторный кабинет рядом с апартаментами генерального директора, но сиживал он в нем редко, разве что в дни, когда генеральный принимал особо важных посетителей.
Благообразный, с копной седых волос над высоким смуглым лбом, Яков Семенович при первом же знакомстве с новыми сотрудниками доверительно сообщал, что у него половина родственников лежит под крестами, а другая под звездой Давида. Но глубоко ошибались те, кто так же откровенно говорил о своих семитских корнях. Упаси бог, «Тетаконс» не был скопищем тупых и злобных антисемитов! Просто Папаясс, являясь, ко всему, директором «Тетаконса» по персоналу, не терпел соплеменников рядом с собой. И к тому у отставного полковника КГБ-ФСБ были не только личные основания. Еще на первом году существования «Тетаконса» он представил генеральному красноречивый документ, где вполне научно излагалось, что все «полукровки» на порядок чаще оказываются бунтарями, психами и предателями. Что же касается смеси еврейской крови с любой другой, то Папаясс назвал ее «сущим купоросом» и положил на стол шефу два тома тогда еще малоизвестного в Москве автора Г. Климова. Когда через три дня шеф задумчиво спросил его, указывая на томики, ощетинившиеся закладками: – Яков Семенович, это – правда? – Самко, вперив в него темно-карие очи, поднял руку к потолку:
– Половина правды, ваша честь! Не по злому умыслу. Климов-то, он тоже жить хочет и живет неплохо. Правду знает только «шинбет». Да кто ж ее нам скажет?
Была у Самко особая заслуга. Он вытравил из «Тетаконса» аналитиков – племя, размножающееся в офисах со скоростью сине-зеленых водорослей. Заказы на пророчества и прогнозы направлялись в планово-экономический отдел и… исправно выполнялись, несмотря на то, что аналитики здесь не числились.
– Через год работы по нашим заказам самый тупой предсказатель поймет, что нам нужно, и будет водить нас за нос, – говорил Самко. – А потом еще спрыгнет. Есть другой путь: заказываем первичную информацию, в том числе и отвлекающую, в других конторах. На первых порах через фирму, потом – «через магазин». Это намного дешевле и безопасней. Да ведь столько зубров без дела по домам сидят… Отсев делают мои люди. Выводы – за мной.
Глава «Тетаконса» с этой схемой согласился.
Аналитическую пасеку Папаясс присмотрел поблизости от Павелецкого. Это было отделение медиа-холдинга «Росс», подминающего под себя легендарные советские информационные агентства. Первичную информацию по широчайшему спектру вопросов в «Россе» собирали по ночам студенты за приличную для них плату: десять ночных смен – двести долларов. Самко за свежую информацию по своим заданиям платил по сто баксов, выдавая гонорар незамедлительно. Встречи происходили в кафешках и закусочных на Павелецком. Для каждого информатора было обозначено свое место и время. Дискета, флешка, реже листки, попадали в папку Самко, чья рука делала встречное скользящее движение с неизменным визитным конвертиком. Несколько слов о новом задании, и информатор уходил первым. А Папаясс рассеянно посматривал по сторонам, допивая «Туборг». Кофе или чай на Павелецком он не употреблял.
Сегодняшний улов можно было отметить не только пивом. Новый подопечный оказался толковым малым и к выполненному заданию пристегнул черновики интересного проекта «Росса» – этакой шпаргалки для высших чиновников госаппарата: концентрат мнений зарубежных СМИ об участии отечественных олигархов в решении военно-политических вопросов. Самко тепло оглядел прыщавого рыхлого юношу и подвинул к нему второй конвертик со словами:
– Не делайте копий. Только на память. Готовьте отдельно, дома, что ли… Интересная тема… Для дипломной работы.
Ловя боковым зрением вихляющий зад уходящего студента, Папаясс упустил момент, когда у столика появился загорелый мужик с клетчатой сумкой на колесиках, по обличью явно дачник. Занял место студента, выставил на мраморную столешницу тарелочку с вокзальными бутербродами. Вот тут-то и пробило Самко: какой на хрен дачник, если этот сандвич пятнадцать рублей стоит! Но по-настоящему екнуло сердце, когда на столе возник очень знакомый термос. Уже без церемоний Самко уставился на пришельца и, стараясь быть спокойным, спросил:
– Ходок? Здравствуй, что ли? Если ты, Алеша, решил удивить и напугать своим маскарадом, то считай, что цели достиг.
– Модникова ты готовил? – не поднимая головы, угрюмо спросил Астманов. – Твой кадр?
Папаясс сокрушенно кивнул, стараясь не упускать из вида две позиции: термос, на крышке которого покоилась правая рука Ходока, и его левую руку, наполовину скрытую столом.
– Мой. Надеюсь, крышку не рванешь? Алеша? И пулю не влепишь. Моя ошибка. Ну, не было другого кандидата. Я же его проверял на деле. Деньги-то он привез?
– Не части. Все ты знаешь. Только одно скажи – это случайность или вы решили со мной поиграть в подкидного дурака? Прощупать?
– Пугаешь. Это плохо, – обозлился Самко. – Я тебя подводил? По моей линии были проблемы? То-то же. Ошибку признаю. В следующий раз нормального человека пришлю.
– Следующего раза не будет. Без комментариев, – предупреждающе поднял руку Астманов. – Чайник свой бери. Как открывать – знаешь. Этот, Модников, не оставил за собой чего?
– Если у тебя без проблем, – Самко осторожно подвинул к себе термос, – то у нас все чисто. Был след, домик в Серпухове. Сгорел… Никаких привязок, ручаюсь.
Астманов опустил руку в сумку, что заставило Папаясса слегка напрячься…
– Расслабься, проехали… Держи, вот его ксивы, хотя паспорт, похоже, натуральный, да и «льготное» – тоже. Оно ему теперь не нужно.
Самко облегченно выдохнул:
– Спасибо, Алексей. Я тут голову ломал. Говорили мне, дерзкий парень… Значит, царствие небесное!
– Это не нам судить, какое ему царствие, – поморщился Астманов. – А насчет дерзости… Отморозок он был, это точно. Все, откат нормальный. Уходи первым, Семеныч.
– Постой. Услуга за услугу. Прости, не то хотел сказать, но ты же знаешь закон подлости в таких делах, за одного идиота троих приходится подставлять. Ты с меня такое позорище снял… Вот, слушай. Помнишь, тогда, в восемьдесят первом, в редакции, ты рассказывал о Шамбале, о ваджрах, ну этих, громобоях. Помнишь, ты говорил – Шамбала рядом, рисовал эти палицы?
– Помню, – с досадой отозвался Ходок. – Если ты решил вечер воспоминаний устроить, так я вспомню, как ты меня, за малым, не сдал своим кровососам в Ташкенте…
– Леша, ну кто я тогда был? – опустил голову Самко. – Капитана досрочно получил, зелень. Другое время было. Закружило… Да ты послушай! Сказки про твои древнеарийские лазеры никого из наших не интересовали. Рерих, Блаватская, Шамбала – это для ученых дамочек, чтобы их в постель красиво уложить. А вот месяц назад – публикации валом пошли! И почти в каждой намек – есть в России эти ваджры…
Астманов поморщился:
– У нас теперь, как в Греции, – все есть! Ты с какого бодуна в мистику ударился?
– Не пью и не тянет, Алеша. А вот еще смешной случай. На тусовке одной речь о камешках зашла. Так вот, солидный человек утверждал, что есть у него осколок этой ваджры. Черный алмаз. Лечит, удачу приносит – все такое… А тут «барби», девка его, из породистых, масла в огонь подлила, мол, сколько же такое чудо в целости стоит. Он на секунду притормозил, а потом ткнул пальцем за окно, на «Лейтон», здание офисное, новое, и говорит: «Этот крейсер – стартовая цена». Пошутил, вроде посмеялись. Только шутить он не может и не любит – машина счетная! И еще, когда мы подкатили с предложением поискать остальные части камня, то он сначала интерес проявил, а потом просто перестал с нами общаться, будто кто ему нашептал….