А потом вся эта закованная в железо масса врубилась в бок верхового строя гонгорцев.
Поле боя заполнило ржание лошадей и крики людей, которые буквально вылетали из своих седел. Чуть замедлившись, конница Клерии стала активно колоть все, до чего могла дотянуться, а потом, будто огромный нож, пройдя конный строй насквозь по дуге, всадники Кая Фотена вышли из боя и начали заходить на второй круг, беря новый разгон.
На левом фронте успех кавалерии был не столь оглушительным — там главный аргумент клерийского войска увяз в ближнем бою и все могло закончиться печально, потому что к месту сражения конных воинов стали подходить пехотинцы врага.
Вот там и понадобится моя помощь. Если я высеку весь левый фланг, то кавалерия сможет дать угла и выйти на первую линию — ударить в бок пехотным частям, которые сейчас вошли в плотный клинч со стоящей на укреплениях и ощетинившейся пиками и копьями клерийской пехотой.
Что там говорила Энжи? Мне все равно нужно будет кого-нибудь убить перед тем, как воспользоваться накопленной силой оружия? Такова природа магии крови? Кандидатов стать жертвой, на самом деле, тут было — хоть отбавляй.
Я молча кивнул королю и указал на левый фланг, попутно коснувшись меча, что сейчас висел в ножнах.
Кай все понял и только кивнул мне в ответ, мол, действуй. Мы с Лу пустили лошадей с места в карьер, за нами последовала, взрывая копытами землю, еще десятка гвардейцев — заранее оговоренное сопровождение, бойцы, которые помогут мне занять выгодную позицию.
Я помнил ту волну губительной магии, которую испустил Меч Крови во время битвы за Пите с мятежными герцогами. Так что угол надо будет выбирать очень аккуратно, чтобы не зацепить своих. Фактически, нам придется подойти к самой кромке болота.
К тому моменту, когда мы приблизились к сражающимся, ситуация стала опасно напряженной. Я достал из ножен Меч Крови и несколько раз рубанул двуручником привстав в стременах. Клинок, почти не встречая сопротивления, разрубил кольчугу на каком-то несчастном и чуть было не увяз в костях грудины. Выдернув оружие из поверженного противника, я увидел, как лезвие пошло уже знакомыми трещинами.
Но было одно отличие — радужное сияние. Сила Калиты.
Дальше тянуть было нельзя. Рванув в сторону поводья и направив коня по касательной к рядам сражающихся, я вместе со своим отрядом и Лу поскакал к самому краю поля боя. К болоту.
Для того чтобы нанести точный удар пришлось спешиться. Я поудобнее перехватил Меч Крови и пока богиня и гвардейцы отбивались от случайных противников, которых заинтересовал наш странный маневр, я поднял реликвию и высвободил содержащуюся в клинке энергию.
Волна радужно-красного огня прокатилась по полю боя, узким лезвием выжигая все на своем пути. Это не было похоже на ту безумную атаку, которую я совершил под стенами Пите. Если тогда я бил мясницким топором, то сейчас это было больше похоже на удар благородным оружием.
Не знаю, сколько людей я опять отправил к праотцам, но, очевидно, эффект для клерийской армии должен быть положительным. Фактически, я выкосил несколько рядов атакующих, чем дал передышку защитникам.
— Антон! Антон! — голос Лу почему то дрожал.
Богиня боялась. Богиня была в ужасе.
Я прислушался к своим ощущениям, еще не до конца понимая, что произошло. А потом на меня навалился пресс.
Сила Калиты. Сила Старшей богини сработала, как приманка. Как только я высвободил энергию клинка, все ищейки, что были сейчас на поле боя вместе со своими жрецами, обратили взор в мою сторону.
Я угодил в засаду, которую устроила мне вероломная богиня бардов.
Да, Старшие приказали мне сдаться в плен брату Итану. Но при этом решили подстраховаться.
От осознания произошедшего я взвыл, будто меня рвало на части. Калита! Если я отсюда выберусь, ты сдохнешь первой, рыжая сука! Неважно как! Я найду способ прервать твое вечное существование!
Пресс давил все сильнее и сильнее, а в рядах гонгорцев показалось несколько знакомых мне ряс с белым кругом на груди.
Они ждали, когда я покажусь. Брат Итан не отказался от своего намерения пленить меня на поле боя.
Двигаться было тяжело, а сражаться сразу на нескольких уровнях бытия — и в реальности, и в бездне — еще сложнее, так что мне пришлось сосредоточиться на сохранении собственной жизни.
На поле боя полыхнуло еще раз. Теперь это была Лу. Она лучше меня, оглушенного давлением пресса жрецов, понимала, что происходит. И моя любовь пошла на крайнюю меру — приняла свой истинный облик, находясь при этом в мире людей.
Годы молитв богине Лу не прошли даром. Сейчас, в своей истинной форме, Лу почти полностью повторяла свой истинный облик из бездны. Богиня резко стала выше почти на четыре головы, и крупнее. Сейчас она была даже выше меня — под два метра ростом, с огромным, светящимся клинком в руках.