Сегодня был шестой день моего пребывания в «Кобыле», так что пришло время провести ревизию финансов и решать, что делать дальше. В моем тощем кошельке осталось полтора десятка серебряных монет, меди не осталось вовсе. А мне еще надо было купить перчатку на правую руку, чтобы скрыть металл от чужих глаз, да заказать чехол для посоха. А это — серьезные траты, минимум пара золотых. Курс шаринской монеты был близок к курсу кло, так что цены я плюс-минус мог прикинуть. Хотя неизвестно, как на ситуацию в Альсефорде повлияла кваттская оккупация и беспредел, что чинили бандиты и наемники по всей западной части павшего государства.
Ни с кем не общаясь во время приема пищи, я все же внимательно слушал, что говорят люди вокруг. Так как это очень часто были служивые, я был в курсе, что на улицах сейчас неспокойно, банды за стенами города совсем потеряли страх, а местная аристократия упорно делала вид, что ничего такого не происходит. Многие жаловались на взлетевшие на еду цены, другие — на потерю работы. Альсефорд пока держался, но мне было отчетливо видно, что эти старые дрожжи скоро уйдут и город, да и все бывшее княжество, ухнет в аналог местных девяностых, если не найдется достаточно уверенного в себе правителя или партии аристократов, которые возьмут ситуацию под контроль. И для начала, хотя бы восстановят законность. Потому что с торговлей сейчас было совсем плохо.
Из этих же разговоров я узнал, что коня купить сейчас непросто. Токонских и восточных лошадей — так тут называли крупные клерийские и паринийские породы — в столице не осталось, а те низкорослые гонгорские животные, что были в наличии у перекупщиков, больше были похожи на тощих ослов, чем на настоящих лошадей. Нет, нормальные ездовые лошади остались у аристократов, но кто же будет продавать свое имущество в подобной ситуации?
— Эй, солдат, что исцелился? — спросила хозяйка, которая по утрам сама разносила заказы.
— Ась? — я был погружен в собственные мысли, так что даже не заметил, как она появилась рядом с дымящейся тарелкой каши и кружкой пива в руках.
— Я говорю, не такой уж ты и калека, — женщина кивнула на мою перетянутую тряпками руку, которая сейчас вполне свободно лежала на столе.
— А, это. Так я же натирания специальные использовал, мне в одной деревне продали по пути, уверяли, что поможет. Согревающая мазь, восстанавливала поврежденные жилы, — я начал лихо врать.
Вдова только покачала головой и бухнула передо мной заказанную еду.
— Везучий ты значит, раз калекой не остался. Обычно кого кобыла лягнет и неправильно кости срастаются, потом увечные ходят. А чего в тряпки замотал?
— Так это чтобы мазь эта не выветривалась. Сказали, в тепле держать, — ответил я.
Удовлетворившись моей ложью, женщина пошла обслуживать оставшиеся три столика — именно столько постояльцев высказали желание позавтракать сегодня тем, что приготовят на кухне «Кобылы». Я же подхватил ложку и щедро зачерпнул не очень аппетитной на вид, но вкусно пахнущей каши неизвестного происхождения. Как-то специально обработанная пшеница? Или какая местная крупа, с которой я не сталкивался? Это было не так и важно. Мяса в каше не было, но определенно, в котле растопили кусок свиного жира, так что блюдо было достаточно нажористым для того, чтобы я до самого полудня спокойно занимался делами.
Когда я уже почти расправился с кашей, в дверном проеме показались фигуры трех стражников. В одном из мужчин я довольно быстро опознал моего спасителя — десятника Рааса, двух других же видел, вроде как, впервые.
Раас по-хозяйски, как и любой другой служивый, что захаживали в это заведение, прошелся по залу, поздоровался с вдовой, после чего, заметив меня, направился прямиком к моему столику.
— Здарова бойцам! — поприветствовал меня десятник, прислоняя свою алебарду к стене и усаживаясь на свободный стул.
— И тебе здравствуй, господин десятник, — приветливо ответил я, отправляя в рот очередную ложку каши.
Мужчина только шутливо махнул рукой, мол, какой я тебе господин. Двое других стражников устроились за столиком неподалеку, но так, чтобы не мешать старшему.