Заказ хозяин принял, но как-то сонно, а как услышал о том, что мы хотим взять с собой хотя бы хлеба и какого мяса, вовсе засуетился. В итоге на кухне что-то постоянно гремело, падало, а завтрак был подан с огромным опозданием, хотя в нем не было ничего особенного даже по сельским меркам.
— Наших лошадей уже подготовили? — спросил я у мужика, когда тот наконец-то принес последнюю часть заказа, по кружке пива мне и Энжи.
— Лошадей? Каких лошадей? — непонимающе спросил трактирщик и как-то нехорошо посмотрел в сторону открытого дверного проема, откуда в общий зал лился свет.
Я моментально залез в голову мужика и увидел целую чехарду мыслей, которые наслаивались одна на одну. Но главное вычленить смог.
— Да, наших лошадей. Пусть подготовят, мы скоро уезжаем, — сказал я холодно хозяину.
— А! Да-да! Конечно! Лошади! Да!
Мужик вдруг стал отбивать поклоны и так и ретировался, семеня назад, будто боялся повернуться ко мне спиной.
— Чего это с ним? Вчера же нормально все было, — подала голос Седьмая.
— Да так. Гости у нас будут, — рассеяно ответил я, провожая трактирщика взглядом.
— Какие еще гости?
— Помнишь, что ты говорила про купленную стражу? Так вот, купили не только стражу. Каждая собака в окрестностях Альсефорда уже ищет высокого мужика с перчаткой на правой руке и посохом за спиной, — сказал я, принимаясь за еду.
Энжи, наблюдая мое спокойствие, только пожала плечами и вернулась к своей порции. Она-то и в образе смертной была не дура вкусно поесть, а уж когда стала ею на самом деле, любовь к сытому пузу вышла у нее на новый уровень. А вот с алкоголем она была сейчас крайне осторожна, видимо, понимала, что просто так избавиться от похмелья не получится. Я же холодно обдумывал, что делать дальше.
Прыгать на коня и пускаться вскачь — не вариант. Трактирщик знает, куда мы направимся, а убивать простого человека мне как-то претило, хотя он и заслужил. Значит, надо принять бой тут, в селе, а потом уже отправляться в портовый город и быстро-быстро искать корабль. Мы бы могли пройти чуть дальше по побережью, на запад, но я не видел в этом смысла. Если Вилс уже тратит столько сил и денег на то, чтобы отомстить и потешить свое уязвленное эго, то его это не остановит. Нам надо вырваться с территории шаринцев, хотя бы с этой половины княжества. На западе, у границы с Империей, мы с Энжи будем в относительной безопасности. Ведь Вилс не знает, куда я отправлюсь. Уверен, герцог думает, что я постараюсь вернуться в Клерию, то есть следующие засады будут ждать меня на территории Гонгорского Королевства и на торговом перешейке Бланда, в Дуртоне и Треголе. Ну и пусть ждут меня там, не дождутся.
Еда как-то быстро закончилась, за раздумьями я даже не заметил, как совершенно механически опустошил тарелку и почти выпил все пиво. Торопиться некуда, но для виду я решил потрепать нервы хозяину заведения, кликнув того через весь зал:
— Эй! Хозяин! Где наши припасы? И готовы ли лошади?!
— Скоро! Скоро все будет, уверяю! Еще четверть часа и все будет готово! — тянул время этот плут.
Ну и ладно, мне было достаточно и его покрасневшей от напряжения рожи и того, что запрошенную еду, за которую уже было уплачено, он на наш стол все же принес.
— Слушай, — обратился я тихо к Энжи, допивая пиво, — у тебя хоть оружие есть?
— Ну, кинжал, тройка ножей, да короткий меч в сумках, а что?
— Серьезно? А чего не носишь?
— А зачем? Я же бард, а бардов на дороге не грабят. Плохая примета. Да и меч сбивает с толку людей, лютня надежней.
— Плохая примета говоришь? Это значит, что если ты обидишь барда или артиста в дороге, то тебя покарает Калита? — лукаво спросил я, пряча улыбку в кружке.
— Само собой. Ты же знаешь, что Калита самая злопамятная в Пантеоне?
Я бы мог с этим поспорить, во всяком случае, титул главной стервы Пантеона принадлежал уж точно не Энжи, но тут со двора послышался шум: фырканье лошадей, стук копыт, какая-то тихая ругань. Моргнув, я посмотрел на мир глазами ментального мага и увидел, как полтора десятка человек окружают заведение, отрезая все пути к отступлению. У нескольких из них были арбалеты и вполне понятные намерения и инструкции — бить в руки и ноги, меня надо брать живым. А вот по моим спутникам никаких указаний не было.
— А тебя в расход пускать собираются, кстати, — лениво сказал я Седьмой, которая внимательно наблюдала за моим выражением лица.