Так кончился поход 474 г. Впечатление, которое произвела победа при Гераклее, большею частью уравновешивалось тем, что Этрурия заключила в решительную минуту сепаратный мир с Римом и что неожиданное отступление царя совершенно разрушило пылкие надежды италийских союзников. Италики роптали на бремя войны, в особенности на слабую дисциплину размешенных у них по квартирам солдат, а царь, которому надоели препирательства из-за мелочей и столь же неполитичный, сколь невоинственный образ действий его союзников, начинал догадываться, что выпавшая на его долю задача, несмотря на успехи его военной тактики, невыполнима в политическом отношении. Прибытие римского посольства, состоявшего из трех консуляров, между которыми находился и одержавший победу при Фурии Гай Фабриций, на минуту снова пробудило в нем надежду на мир; но скоро оказалось, что эти послы были уполномочены только на ведение переговоров о выдаче или об обмене пленных. Пирр отказал в этом требовании, но отпустил для празднования Сатурналий всех пленников на честное слово; что эти пленники сдержали свое слово и что римский посол отклонил попытку подкупить его, было впоследствии предметом самых непристойных похвал, которые свидетельствовали не столько о честности тех древних времен, сколько о нечестности позднейшего времени. Весной 475 г. Пирр снова стал действовать наступательно и вступил в Апулшо, куда двинулась ему навстречу и римская армия. В надежде, что одна решительная победа поколеблет римскую симмахию в этой стране, царь предложил римлянам вторичную битву, и они не отказались от нее. Две армии сошлись подле Аускула (Ascoli di Puglia). Под знаменами Пирра сражались кроме его эпирских и македонских войск италийские наемники, тарентинские ополченцы — так называемые «белые щиты» — и его союзники луканы, бруттии и самниты — всего 70 тыс. чел. пехоты, в числе которых было 16 тыс. греков и эпиротов, с лишком 8 тыс. всадников и 19 слонов. На стороне римлян сражались в этот день латины, кампанцы, вольски, сабины, умбры, марруцины, пелигны, френтаны и арпаны; они также насчитывали более 70 тыс. чел. пехоты, в числе которых было 20 тыс. римских граждан и 8 тыс. всадников. Обе стороны ввели перемены в своем военном устройстве. Пирр, с проницательностью воина сознавший преимущества римского манипулярного строя, заменил на флангах растянутый фронт своих фаланг новым построением в виде отдельных отрядов по образцу когорт, быть может, не менее по политическим, чем по военным, соображениям он поставил тарентинские и самнитские когорты между отрядами, состоявшими из его собственных солдат; в центре стояла только эпиротская фаланга в сомкнутом строю. Для отражения слонов римляне устроили нечто вроде боевых колесниц, из которых на железных копьях торчали жаровни и на которых были укреплены оканчивавшиеся железным острием подвижные мачты, устроенные так, что их можно было опускать вниз, — это было нечто вроде тех абордажных мостов, которым пришлось играть такую важную роль в первую пуническую войну. По греческому описанию этой битвы, как кажется, менее пристрастному, чем дошедшее до нас римское описание, греки были в первый день в проигрыше, потому что на крутых и болотистых берегах реки, где они были вынуждены принять сражение, они не могли ни развернуть строя, ни употребить в дело конницу и слонов. Напротив, на второй день Пирр успел прежде римлян занять неровную местность и благодаря этому достиг без потерь равнины, где мог беспрепятственно развернуть фалангу. Отчаянное мужество римлян, бросившихся с мечами в руках на сариссы, оказалось бесплодным; фаланга непоколебимо выдерживала все нападения; однако и она не могла принудить римские легионы к отступлению. Но когда многочисленный отряд, прикрывавший слонов, прогнал сражавшихся на римских боевых колесницах солдат, осыпав их градом стрел и каменьев, когда он перерезал постромки у этих колесниц и затем пустил слонов в атаку на римскую боевую линию, эта последняя заколебалась. Отступление отряда, прикрывавшего римские колесницы, послужило сигналом к общему бегству, которое, впрочем, обошлось без больших потерь, так как беглецы могли укрыться в находившемся недалеко оттуда лагере. Только римское описание битвы упоминает о том, что отряд арпанов, действовавший отдельно от главных сил римской армии, напал во время сражений на слабо защищенный эпиротский лагерь и зажег его; но, если бы это и была правда, все-таки римляне не имели основания утверждать, что исход сражения был нерешителен. Наоборот, оба описания сходятся в том, что римская армия перешла обратно через реку и что поле сражения осталось в руках Пирра. По греческому рассказу, число убитых доходило со стороны римлян до 6 тыс., со стороны греков до 3505