Именно поэтому, вероятно, и обращают внимание не на достижения Пирра, в том числе в области военного искусства, а на его драматическую судьбу.
Мы вынуждены признать, что и в нашей книге слова «видимо», «возможно», «судя по всему» будут встречаться часто. К сожалению, история войн Пирра с Римом, сделавшая эпирского паря знаменитым, дошла до современного исследователя в переложении эпохи, когда над миром правил Рим. Писатели того времени всячески восхваляли римское прошлое, затушевывая поражения и многие неприглядные факты. Более того, древние вообще были склонны к морализаторству и к созданию афоризмов по любому поводу. Вот и получается, что история Пирра состоит из красивых поз и фраз, подобных «Еще одна такая победа и я погиб!» или «Римляне будут воевать с Пирром даже если он обратит в бегство тысячу консулов…». Вместо документальной хроники писатели того времени показывают нам классическое театральное представление.
В результате в некоторых случаях описание вооруженных сил будет занимать у нас больше места, чем анализ самих операций. Иначе голый пересказ источников заставит читателей утерять нить событий, внутреннюю их логику. В этом — порок многих работ о великих полководцах. Не зная, как воевали солдаты того времени, по каким «уставам» командовали офицеры, какие стандарты войны были приняты тогда, мы не сможем понять не только Пирра, но даже Александра Великого и Ганнибала, чьи подвиги древние историки изображали куда более подробно.
Однако, если нам удастся восстановить военный (и политический!) контекст того времени, многое будет прояснено и имя Пирра займет достойное место в череде великих полководцев, рожденных Элладой.
В связи с этим наша работа не будет ограничиваться изображением кампаний, в которых принимал участие Пирр. Мы постараемся дать максимально широкий срез эпохи начала эллинизма: как в военном, так и в политическом плане. В то время Средиземноморье стремительно превращалось в единое целое; события в одном его регионе получали удивительное порой отражение в другом. Греческий мир перестал быть замкнутым — и вместе с тем мгновенно перестала быть замкнутой история Эпира. Уже дед Пирра воюет в Италии с луканами, пролагая путь своему потомку, уже отец его возводит на македонский престол царей… Впрочем, обо всем по порядку.
ГЛАВА I.
ПРЕДЫСТОРИЯ
Эпир и Македония. Мифологическая история рода Пирридов. — Роль Эпира в греческой истории до эпохи Александра Великого. — Смерть Александра Македонского. — Олимпиада в Эпире. — Борьба между «конфедератами» и «государственниками». — Регенты при малолетнем Александре IV и Филиппе-Арридее. — Столкновение Полисперхонта и Кассандра. — Вмешательство Эпира. — Поход Эакида в 317 г. до н.э. — Кампания осени-зимы 317–316 гг. до н.э. — Смерть Олимпиады и судьба македонского царского дома. — Свержение отца Пирра.
Эпир и Македония — как бы два плеча протянувшегося с севера на юг Пиндского хребта, омываемого водами Ионического и Эгейского морей. Восточное, македонское, «плечо» у хребта больше: горы образуют несколько исполинских ступеней, постепенно понижаясь к морю. Здесь есть место для обширных равнин, издревле обжитых людьми, здесь текут полноводные реки, одна из которых — Стримон — является северным пределом распространения греческого племени и греческих диалектов.
Эпиру в этом смысле повезло меньше (см. карту № 1). Местность на западе от водораздела более сурова, долины — уже и скуднее, Эпир зажат между горными отрогами и Ионическим морем. К тому же Ионическое море холоднее Эгейского — пусть не намного, но это оказывает на климат здешних мест серьезное действие.
Несмотря более чем на 150-километровое побережье, Эпир так и не стал морским государством: правда, нужно сказать, что удобные для тогдашних судов гавани находились либо на севере, близ устья Аоя, самой длинной эпирской реки, контролировавшегося иллирийцами, или же на юге — в районе Амбракийского залива, греческие города вокруг которого долгое время были независимы от эпиротов.