Адалана закричала, что скорее бы убила себя сама.
Артур пытался выйти на контакт с девушкой, но под управлением Рейджена большая часть когнитивных функций больше не отвечала. У Артура складывалось впечатление, будто он авиадиспетчер, который, выключив радары и радио, пытается вслепую предотвратить воздушное столкновение в в повергнутом в хаос мире Билли.
Тогда появился Дэвид и ударился головой об стену, а маленькая Кристин расплакалась. Только дети, а особенно Кристин, могли успокоить Рейджена. Этот югослав осознавал опасность, в которую попадали дети во время спутанного времени — ведь они могли появиться в пятне неожиданно, что подвергало их жизнь множеству рисков. Не отрекаясь от своего главенства в этой враждебной клинике, больше похожей на тюрьму, хранитель ненависти передал роль главного ведущего в этом цирке сознания Артуру, чтобы тот мог выбрать наиболее подходящую личность для изучения новой среды.
Не теряя времени, Артур выпустил в пятно Аллена.
Аллен лежал в полной неподвижности, опасаясь, что его тело развалится как сухое печенье, попытайся он сделать хоть малейшее движение. Одним из основных транквилизаторов от психоза, назначенных врачом, был «стелацин». От него постоянно пересыхали губы, и становилось сухо во рту. Аллен почувствовал, как постель крутится с такой силой, что пришлось сжать руки на своем поролоновом матрасе со страха, что его подбросит в воздух.
Тонкое шерстяное одеяло, прикрывавшее его голый торс, заставило подняться дыбом все волосы на его теле. Шерсть одеяла вызывала зуд, но Аллен не осмеливался даже пошевелить рукой, чтобы почесаться.
Самым трудным было открыть глаза, чтобы изучить окружающую обстановку. Сложность состояла в том, что Аллену пришлось бы с силой разжать веки.
В это «спутанное время» он ни с кем не мог общаться. У него не было ни малейшего представления ни о месте, где он находится, ни о событиях, которые привели его сюда.
Любопытство могло его погубить.
Спустя какое-то время Аллен зевнул, потянулся, а затем растер лицо руками, чтобы привести себя в чувство. Он осмотрел свое новое жилище. Светло-розовые стены были вычищены до блеска, но от этого не выглядели менее грязными. Кровать с дырявым матрасом. Сортир с кучей тараканов. Ржавый металлический стол без ручек на ящиках. Приделанная к стене исчерканная жестяная пластина, служившая зеркалом.
Аллен почувствовал, что его тело горит изнутри.
Если бы у него была ударная установка, он смог бы избавиться от своей тревоги…
Он побарабанил пальцами по металлическому столику около кровати.
Приглушенный звук удара стали о сталь прервал тишину. Услышав бряцанье ключей и железный стук, он почувствовал дрожь в позвоночнике — пришел надзиратель.
Он находился не в больничной палате, а в гребаной тюремной камере!
У него перехватило дыхание. По холодной и влажной от страха коже пробежала дрожь. Вытерев слезы ужаса, заполнившие его глаза, он грозно взглянул на открывающуюся дверь, чтобы узнать, кто пересечет порог.
Надзиратель выкрикнул с ухмылкой:
— Вставай! Пора жрать!
Аллен встал на дрожащие ноги.
Бросив взгляд на жестяное зеркало, он едва не рассмеялся, увидев отражение своего лица на исцарапанной поверхности. Дрожь прошла.
Он испытывал это чувство десятки раз — так почему же страх снова овладел им?
Осознав, насколько нелепо он выглядел со слезами на щеках, Аллен немного приободрился. Так же и его родной отец, Джонни Моррисон, будучи стенд-ап комиком, молол всякий смешной вздор в разгар серьезной семейной драмы. Перед самоубийством Джонни написал в записке: Последняя шутка. Маленький мальчик говорит: «Мам, а кто такие оборотни?» А мать отвечает: «Замолчи и причеши свое лицо». Грохот барабана и аплодисменты!
— А ну, встали в очередь за жратвой, куча дебилов!
— Пошел ты на хуй, Огги! — ответил один из заключенных.
Как только шаркающие шаги остальных заключенных за дверью затихли, Аллен вышел в коридор. Поток пациентов из всех коридоров проходил в зал, который находился на пересечении, потом направлялся через решетку. Аллен присоединился к концу толпы.
Вспомнив о Челмере, отчиме Билли, который приказывал ему: «Закрой глаза!», Аллен уставился в пол. Он знал, что может вести себя нормально. Никто ведь не делал ему замечаний, а значит, он вел себя вполне адекватно. Нужно лишь ни на кого не смотреть, и все будет в порядке.