— Корпус А! Разойтись!
Пока все шло хорошо.
Аллен продолжал смотреть на свои ноги, пока ряды заключенных продвигались по холлу, подобно гигантской сороконожке. Лестничный пролет привел их к входу в туннель длиной метров в триста. Спустившись в туда, Аллен смог оглядеться лишь один раз.
Из-за канализационных труб, загромождавших коридор, ряды заключенных были вынуждены перемешаться. Резкие свистки пара и металлический грохот машин разрывали барабанные перепонки.
Аллен почувствовал, что этот туннель опасен. Если бы один из водостоков над его головой лопнул от давления, то все находящиеся в туннеле умерли бы, сварившись заживо. Граффити на стенах стали бы их единственной эпитафией. Стуком костяшками пальцев по бедрам и мелкими шажками он сымитировал ритм похоронного марша.
Когда заключенные заходили в столовую, множество вопросов скопилось в голове Аллена. «В каком корпусе он находится? Зачем? Знают ли они, кто он?» Эта шутка о Сивилле, кажется, говорила о том, что знают.
Ему нужно цепляться за реальность, не позволять страху прогнать его с пятна. Необходимо вступить в контакт с Рейдженом, Артуром и другими, чтобы понять, что происходит, и чего они ждут от него. Так как моменты потери реальности обычно предвещали внутреннюю революцию, он чувствовал, что внутри него назревает война.
Понимая, что желудок может не справиться с горохом, холодной картошкой и клейкими спагетти – всеми блюдами местной кухни – Аллен съел лишь кусочек хлеба с маслом и выпил напиток из растворимого порошка.
Возвращаясь в корпус, он вдруг осознал, что не может найти свою камеру. Зачем он так сглупил? Почему не записал номер камеры, выходя из нее? Господи! Может, обратиться к надзирателю и объяснить ситуацию? Но не станет ли он посмешищем в глазах других заключенных, или не будет выглядеть умственно отсталым, что, несомненно, спровоцирует невыносимые оскорбления?
Аллен шел в коридор, еле волоча ноги и роясь в карманах, чтобы найти хоть что-то, что помогло бы ему вспомнить номер камеры. Ничего, кроме начатой пачки сигарет.
Он прошел в помещение и стал рассматривать плохо освещенную комнату, где рядами стояли деревянные стулья и лавки. Шипящие водопроводные трубы извивались на потолке. Как и везде, стены были светло-розового цвета с окнами в полтора метра высотой и метр шириной, укрепленными стальными прутьями и грязными металлическими решетками. Пол покрывала серо-белая плитка с грязными пятнами и грязными стыками. В углу маленькая огражденная решеткой клетка отделяла надзирателей от пациентов. Надежное убежище в случае нападения.
Аллен сел на лавку и вытер со лба выступивший пот.
Черт возьми! Как ему найти свою камеру?
— Привет! Что с тобой?
Аллен удивленно поднял голову и обнаружил перед собой худого бородатого мужчину, изучавшего его своими черными глазами.
Аллен не ответил.
— Эй… а не тот ли ты парень с кучей личностей, о котором трубили по телеку и во всех газетах?
Аллен кивнул головой, пытаясь продумать ответ.
— Я в камере 46, твой сосед, — продолжил мужчина.
Аллен запомнил числа 45 и 47, а мужчина тем временем сел рядом на скамейку.
— Я видел твои рисунки в журналах и даже по телевизору, — сказал заключенный. — Твои пейзажи и натюрморты действительно хороши. Я тоже немного рисую, но не так хорошо, как ты. Может быть, ты сможешь показать мне пару приемов, когда у тебя будет время, конечно же.
Аллен улыбнулся фразе «когда будет время», но промолчал. Затем, спустя несколько мгновений, во время которых мужчина пристально смотрел на него в ожидании ответа, Аллен произнес негромко:
— Без проблем, но я рисую только портреты.
Мужчина улыбнулся, на этот раз с большей теплотой.
— Послушай, расслабься. Ты привыкнешь к этой крысиной дыре в два счета. Громилу Огги можно не бояться, а вот Флику, лысому, лучше не доверять. Он готов лизать зад начальнику любыми способами. Я здесь уже три года, а состарился всего на десяток. Меня зовут Джо Мэйсон.
Он подмигнул Аллену, встал и удалился, помахав рукой в знак прощания.
Аллен одним щелчком сбросил раскаленный комочек табака на кончике сигареты, а затем пошел искать свою камеру. В 47-й было полно вещей, которые он не узнал, и тогда он заглянул в 45-ю.
Бинго! Аллен обнаружил фотографии матери Билли, его сестры Кэти и брата Джима, приклеенные скотчем к шкафчику.
Он вытащил разные личные вещи из бумажного пакета, зажатого между ящиком и унитазом. Разгладив несколько помятых писем, адресованных Уильяму С. Миллигану, корпус №22, он понял, что их должны были перевести в другое место. Он не мог долго находиться в корпусе A, так как только что появился Джо Мэйсон. Аллен почувствовал облегчение, потому что другие пациенты не ожидали встретить его здесь.