Сердце торопило солдата вперед, к завершению своей благородной освободительной миссии, к окончанию войны. Он знал, что путь его в родной дом пролегает через Берлин, и он не щадил себя, всемерно укорачивая этот путь. В ураганном вихре последних дней войны, через шквал огня и разящего металла, сквозь каменные и железобетонные преграды, опаленный огнем, прокопченный дымами пожарищ, он шел с горячим сердцем и благородной яростью на этот последний штурм, рискуя самым дорогим - жизнью. А ведь впереди были радость встречи с родными и близкими, радость мирного, созидательного труда!
Фашистское государство рухнуло. Чудовищная военная машина была разгромлена и полностью уничтожена.
Родина высоко оценила этот ратный подвиг своих сынов. Только по 1-му Белорусскому фронту высокими государственными наградами было отмечено 820 тысяч человек. 399 воинов были удостоены высокого звания Героя Советского Союза.
И только после того как над руинами поверженного Берлина разорвался последний снаряд, я отчетливо почувствовал, как от беспрерывного грохота, от свинцовой давящей усталости звенит в ушах, только в этот момент я ясно представил, что завершено нечеловечески сложное дело.
Вот здесь, на земле столицы разбитого наголову противника, проходила финишная линия невыразимо тяже-I лого четырехлетнего пути к победе. За плечами лежали преодоленные за этот срок войны несчитанные версты с их потерями и обретениями, радостями и печалями, со всем тем, чем был насыщен каждый прожитый день на войне.
...Мы не спали более трех суток, однако 3 мая Г. К. Жуков, я, Н. Э. Берзарин в другие товарищи поехали к центру города, откуда иногда еще доносились хлопки отдельных выстрелов, вышли из машин, у здания рейхстага влились в толпу ликующих воинов, настолько погруженных в чувство всеобщей, всеохватывающей радости, что наше появление некоторое время оставалось незамеченным.
Только после того как мы, выслушав интереснейшие пояснения Артура Пика, расписались на стене рейхстага и кто-то за моей спиной вслух прочитал выведенную Георгием Константиновичем четкую подпись: "Г. Жуков", мы оказались в центре внимания собравшихся.
Всего, кажется, несколько часов назад полыхал бой за Берлин. А сейчас бойцы, от которых еще исходил запах порохового дыма и горячего пота, спрашивали о том, что будет дальше, когда пойдут домой, какой порядок будет установлен здесь - в логове поверженного фашистского зверя.
Часа полтора Г. К. Жуков и я беседовали с бойцами и офицерами и только к вечеру вернулись на свой КП...
Еще 24 апреля командующий 5-й ударной армией генерал Николай Эрастович Берзарин был приказом Военного совета фронта назначен комендантом Берлина. Как только умолкли орудия, так сначала комендатура, а несколько часов спустя и Военный совет фронта оказались буквально погруженными в бесчисленные заботы воскресавшего из руин города.
По вполне понятным причинам в городе не было света, воды, нарушена полностью деятельность транспорта, разрушены коммуникации надземной железной дороги и затоплены водой многие станции метро. Жизнь города, который сравнительно недавно насчитывал более трех миллионов жителей, была почти полностью парализована.
Теперь из уцелевших подвалов начали выходить наружу местные жители. В окнах всех домов, в том числе в наполовину разрушенных, под теплым майским солнцем колыхались белые флаги капитуляции. По улицам растерянно бродили голодные старики, женщины и дети, а пищу находили они у наших солдатских кухонь.
Один очень образованный человек в беседе со мной спустя примерно двадцать пять лет после войны доверительно спросил:
- Скажите, пожалуйста, во всех описаниях добросердечных действий наших солдат в Берлине, в описаниях случаев спасения немецких детей с риском для собственной жизни нет ли некоего преувеличения? Ведь с чисто психологической точки зрения подобное не укладывается в рамки логики!
Именно этот вопрос, именно имевшие место действительные, а не придуманные факты вынуждают меня напомнить только о некоторых из них.
Член Военного совета 8-й гвардейской армии генерал Д. П. Семенов доложил Военному совету фронта (запись этого доклада сохранилась в архивах), что один из полков вынужден был в ходе боев удерживать здание детской больницы. При осмотре здания разведчики обнаружили в подвале много больных детей, в основном ясельного возраста. Все дети были сильно истощены, несколько из них умерло еще утром. Командир полка, по докладу Д. П. Семенова, распорядился своей властью обеспечить детей продовольствием из запасов полка с расчетом трехдневной потребности. Военный совет, как доложил в заключение Д. П. Семенов, вынес командиру полка благодарность, а сам Семенов распорядился немедленно завезти для поддержания жизни детей мясо, крупы, масло, сахар, хлеб, а ночью под огнем противника разведчики в дом перегнали четырех дойных коров.
Одно из зданий упорно обороняли эсэсовцы, засевшие на верхних этажах, они мешали нашему продвижению, штурмовая группа несла потери. Однако наши танкисты и артиллеристы, зная, что в нижних этажах и подвалах находились дети и старики, сделали все, чтобы они не пострадали.
Можно привести десятки примеров проявления и отдельными воинами Красной Армии подлинного высокого гуманизма. Приведу только несколько из них.
Шел упорный бой с эсэсовцами, засевшими по одной стороне здания Эльзенштрассе, что на подступах к Тиргартепу. В минуту короткого затишья наши бойцы услышали надрывный плач ребенка. Он прослушивался где-то в районе развалин трансформаторной будки.
Сержант Трифон Лукьянович под прицельным огнем противника пробрался к тому месту, откуда слышался плач, и в развалинах будки заметил девочку. Она прижималась к телу убитой матери и звала на помощь.
Забрав девочку с собой, Лукьянович вернулся на свою позицию. При возвращении был ранен, однако за медицинской помощью обратился только тогда, когда передал спасенную девочку в безопасное место. В похожей обстановке и так же самоотверженно спасал ребенка боец Николай Масалов.
А вот еще одно политдонесение. Пламя охватило четырехэтажное здание. Находящиеся поблизости связистки Настя Олехова, Тося Григорьева, Тамара Рженовская и старшина Малышев услышали доносящийся из горящего дома громкий детский плач. Ни минуты не раздумывая, Настя Олехова бросилась в полыхающее здание и со второго этажа спустила на развернутую в руках подруг плащ-палатку задыхавшегося в дыму ребенка. Отважную девушку окружало пламя, она задыхалась в едком дыму, ежесекундно мог обрушиться потолок, по она пошла на голос второго ребенка, пыталась вынести его и упала, задохнувшись. Рискуя жизнью, на помощь поспешил старшина Малышев и спас девушку и ребенка.
Несколько лет спустя после окончания войны в ознаменование благороднейших подвигов советских солдат в Берлине, в Трептов-парке, поднялся величественный памятник советскому воину-освободителю.
Тогда же, когда гарнизон Берлина капитулировал, стало очевидным, что населению угрожает голод, предотвратить который в создавшихся условиях можно было, только используя фронтовые запасы продовольствия. И это было сделано. Уже 3 мая на всех центральных улицах города задымили походные кухни, в которых кашевары готовили для немецкого населения супы и каши, раздавая все это бесплатно. Именно усилиями советского командования и комендатуры уже через две недели пошел первый поезд берлинского метро, многие районы города получили электроэнергию.
Словом, если собрать все сделанное советскими воинами-победителями для возрождения германской столицы, список получится внушительный, хотя во всех, вместе взятых, исторических и мемуарных книгах приведены всего лишь единичные примеры. Так что какое уж там "преувеличение"?
Уже много лот спустя после окончания войны мне довелось прочитать выдержки из дневника начальника гитлеровского генерального штаба сухопутных сил генерал-полковника Гальдера. Одну из записей этого дневника - за 8 июля 1941 года привожу здесь без комментариев:
"Непоколебимым решением фюрера является сровнять Москву и Ленинград с землей, чтобы полностью избавиться от населения этих городов, которое в противном случае мы потом вынуждены будем кормить в течение зимы".