— Но я тебе докучаю, выказывая милость другому, не так ли? — Палпатин улыбнулся и тоже кивнул. — Полагаю, это знак твоей верности.
Сморщенная сухая рука словно погладила воздух — от Вейдера к фаллиену.
— Ваша вражда хорошо служит мне. Не было еще мгновения, когда вы не грызлись бы в желании угодить мне. Пусть будет так, тогда ваши зубы не затупятся. Вот почему я думаю, что у плана принца есть шанс, пусть и малый, на успех. Охотники такие же, как вы двое: голодные и безжалостные. Когда-нибудь сражение окончится — когда один из вас уничтожит второго. Я не знаю, кто из вас выйдет победителем. Да и нет мне до этого дела.
Палпатин даже причмокнул в предвкушении зрелищ.
— А пока Империя извлекает пользу из вашей миниатюрной войны.
Которую выиграю я, мысленно завершил фразу Ксизор. И тогда наступит время для новых планов, замыслов и интриг. Несмотря на все угодливые слова, Великая сила и мистические умения Императора для фаллиена не значили ничего. Какая польза от величайшей мощи во вселенной (даже если она существует вообще, а не является плодом воображения Вейдера), если она — в руках глупца? Дряхлого и настолько занятого войной с Альянсом, что позволяет гораздо большему злу разгуливать по коридорам собственного дворца. Он не знает, размышлял Ксизор, сохраняя на лице непроницаемую маску. Он так удалился во мрак, что не замечает теней у своих собственных ног.
— Продолжайте вести это дело, принц, — Палпатин вяло взмахнул рукой: иди, мол. — Вы хотите уничтожать, мне нравится ваш замысел. Я не люблю долго ждать. Приходите, когда будете готовы принести мне те новые острые инструменты.
— Как пожелаете, мой император, — фаллиен поклонился, повернулся, чтобы уйти.
Толстый жгут черных волос раскачивался, цепляясь за выступающий из-под одежды костяной гребень.
— Я тоже хочу услышать о вашем успехе, — гулко проговорил в спину Ксизору ситх. — Или об отсутствии такового.
Принц ничего не мог поделать: он улыбался, выходя из тронного зала, где оставил Императора наедине со своим старшим слугой. Успех будет, Ксизор в этом не сомневался. Но не тот, которого ждут эти двое.
— Должен предупредить вас, учитель… Тяжелые двери тронного зала закрылись, отгородив их от всего мира.
— Лучше окружать себя дураками, чем иметь дело с амбициозным мудрецом.
— Я признателен тебе за заботу, мой мальчик, — Палпатин понимающе улыбнулся. — Но она излишня. Принц Ксизор любит секретничать. Но я заглядываю в его сердце глубже, чем он подозревает.
— Разрешите мне уничтожить его. Тогда он не сможет предать.
— И уничтожить пользу, которую он приносит? — Император медленно покачал головой, струящаяся мерцающая ткань балахона повторяла движения. — Этот инструмент достаточно заточен, мой мальчик. Он с легкостью прорезает преграды. План, касающийся охотников и их Гильдии, почти гениален. Даже Боба Фетт, как бы ни был он сметлив и умен, не представляет, какие силы брошены против него.
Плотоядная улыбка вновь поползла по тонким, змеиным губам.
— Нет большего удовлетворения, чем побеждать, обратив против разумного существа его собственную силу. Фетт мне надоел, он становится слишком неуправляемым и скоро выяснит, каково это, на собственной шкуре. Как и остальные.
Повелитель тьмы помолчал, прежде чем заговорить; слова его прозвучали необычайно тихо, сиплое механическое дыхание почти заглушило их.
— А принц Ксизор?
— Придет и его черед, — Император по-прежнему улыбался. — И он выучит тот же урок.
Он опять помахал рукой.
— Иди, мой мальчик.
Палпатин развернул трон к звездам — бескрайнему пространству тьмы, раскрывающемуся перед ним.
— Мне нужно подумать.
Первое отведенное ему помещение было богато украшено ткаными гобеленами, отражающимися в металлических драгоценных плитках пола.
— Едва ли, — сказал Боба Фетт.
Времени на то, чтобы убедить нервно улыбающегося и все время кланяющегося управляющего, ушло удивительно мало. Ровно столько, чтобы вкратце изложить свои требования к жилищу и обратить визор шлема к собеседнику.
Управляющего звали Об Фортуна; его лекку лоснились от пота. Внешне он напоминал своего дальнего родственника, предложившего услуги Джаббе Хатту.
В тесной, голой комнатке, куда его привели в конце концов, было так холодно, что дыхание облачком собиралось над головами.
— Надеюсь, вы найдете это помещение уютным, — неуверенно сказал управляющий, вытирая пот со лба. — Если вам что-нибудь понадобится…
— Сойдет, — Фетт осматривал голые стены. — Уйди.
— Ну разумеется, — управляющий с поклонами уже пятился к двери. — Я ожидаю распоряжений вашего…
— Хорошо. Подальше от меня, — Фетт ногой закрыл дверь.
Он слышал, как затихают торопливые шаги в коридоре Потом наступила тишина, только негромко капала вода в углу. Местное насекомое — крохотная версия члена совета Гильдии, что задавал вопросы, но не говорил ничего путного, — проснулось от тепла человеческого тела. Выставив на стебельках глаза, оно попыталось спастись бегством от протянутой руки,, но хитиновый панцирь хрустнул, на влажной стене осталось небольшое пятно. Фетт с любопытством наблюдал, как разбегаются сородичи погибшего. Паразиты и холод его не беспокоили. Охотник бывал и в худших местах.
Зато голые стены не так-то легко заселить жучками иного толка, теми, которые передадут Крадосску и его коллекции старцев-советников любое сказанное здесь слово. Фетт даже не считал нужным обшаривать стены первой предложенной комнаты, чтобы сказать, в каком именно углу больше всего микрофонов и камер. Устроенная старым трандошаном вечеринка тоже едва ли кого обманула. В прошлом Гильдия была одной из самых крепких организаций. Крадосск не стал бы в ее главе, если бы был идиотом..
А Фетт не выжил бы в одиночку, если бы был дураком. Крадосск, несомненно, подозревал, что он откажется от роскошных апартаментов, и приготовил альтернативу. Боба Фетт включил сканер.
Ну, что у нас здесь? В точности как ожидалось. Фетт медленно поворачивался, пока не увидел пульсирующую красную точку на решетке сканера. Он закончил сканирование, обнаружив еще два «жучка» — на разной высоте на противоположных стенах. Нетрудно было извлечь их и раздавить между пальцами. Вместо этого Фетт вынул из кармашка на поясе три «жужжалки» и прикрепил поверх подслушивающих устройств. Теперь тот, кто захочет услышать, что происходит в каморке, досыта насладится звуком его дыхания. Никакой другой шум «Жужжалки» не пропустят.