Придатки-эмиттеры толклись вокруг разорванной стены, там, куда в гнездо на полном ходу врезался <Раб-1>. Перед столкновением Боба Фетт развернул корабль из обычного вертикального положения хвостом вниз; иначе округлый изгиб рубки обрушился бы на паутину, словно молот. Вместо этого <Раб-1> вошел в дрейфующую мусорную кучу острым краем, будто нож, а когда толстые нити опутали его, очередное включение маневрового двигателя вновь развернуло корабль в прежнее положение и остановило его, В воздухе белесой пещеры висел кислый запах обгоревшей нервной ткани.
При столкновении пострадала не только структура гнезда. Гнездо, по сути живой организм, отреагировало на удар соответственно. В ушах Бобы Фетта звенело от визга не только занятых ремонтом нахлебников-эмиттеров, но и прочих придатков. Большинство оторвало от аксонов-поводков, посредством которых ими управлял заботливый неусыпный родитель. Некоторые из них были немы, от рождения лишены речи, зато остальные старались за двоих, издавая бессвязные идиотские вопли. Пол был устлан толстым ковром из нелепых созданий, которые корчились от боли или бегали по кругу; их скудный разум был перегружен после внезапного отсоединения от сборшика-арахноида. Напоминающие пауков и крабов уродцы полезли на ботинки, волоча за собой оборванные поводки, стоило охотнику появиться из шлюза. Боба Фетт отшвырнул их ногой, словно нахлебники были спрятавшимися в хитиновые панцири вомпами-песчанками; несколько несчастных поменьше захрустели, будто яичная скорлупа, под ногами охотника.
Фетт запрокинул голову: трудяги-эмиттеры уже затянули паутиной корму <Раба-1>, вакууму были открыты лишь дюзы маршевого двигателя. Свист уходящего из гнезда воздуха постепенно стих, пока нахлебники завершали работу, заполняя мягкой белесой тканью последние оставшиеся прорехи. Да и вообще становилось тем тише, чем больше оставшихся без надзора придатков впадало в прострацию, опрокидываясь на спины, как твари морские, вынесенные прибоем на берег неизвестной планеты.
Тишина, которая медленно теснила предыдущую какофонию, была частью смерти: как будто гигантским скальпелем колоссальный хирург одним ударом отсек серый ломоть от чудовищно увеличенного мозга.
– Пошли, – Боба Фетт сунулся в шлюз <Раба-1> и ухватил Трина Восс'он'та за грудки.
Форменка штурмовика теперь больше напоминала лохмотья, которые скрепляли испачканные в крови металлические застежки. Сильный рывок поставил добычу на ноги; второй – выкинул из корабля.
– Время оплаты.
На покрытом кровоподтеками, испачканном лице глаза Восс'он'та казались двумя прорезями. Руки беглого штурмовика были связаны за спиной, отчего его согнуло чуть ли не пополам.
– Слышь ты, торопыга… – прохрипел, едва сдерживая бешенство, помятый Восс'он'т и кивнул себе на ноги, которые стягивал прочный шнур. – Коли так спешишь, развязал бы ты меня, что ли? Иначе никогда не доберемся.
– Мое предложение лучше, – отозвался Боба Фетт. Быстрым коротким движением он отвесил Восс'он'ту затрещину. Ударившись о выпуклый борт <Раба-1>, бывший имперский солдат растянулся среди сучащих в предсмертной агонии лапками нахлебников. Из расквашенного носа ручьем хлынула кровь. Боба Фетт смерил штурмовики взглядом.
– Останется как; есть, забудь о побеге, – охотник вновь ухватил Восс'он'та за лохмотья и второй раз поставил вертикально. – Ничего тебе он не принесет. А меня твои попытки начинают раздражать.
– УЖ это точно, – пропыхтел, скалясь, Восс'он'т.
Связанные руки штурмовик сжал в кулаки, аж побелели костяшки, как будто дезертир воображал, как душит обидчика.
Начиная с далекой горняцкой планетки, когда он и его неожиданный временный напарник трандошан Босск выследили добычу, беглый имперский штурмовик раз за разом проигрывал в каждой стычке с охотником за головами. Ничего хорошего, размышлял Боба Фетт. Себе же хуже делает. Будет ли Восс'он'т продолжать свои выходки или примет в конце концов уготованную судьбу – разницы почти никакой. Охотника не беспокоило, какой образ действия выберет добыча. Все дело в выгоде. На избитой физиономии штурмовика тем временем утвердилось новое, более мрачное и язвительное выражение.
– Эй, охотничек! А ведь ты, возможно, и получишь награду. Ты ухитрился проволочь добычу аж сюда, так что возможно даже чудо. Но вот чем ты займешься, солдатик, когда в гости заявится сам принц Ксизор?
Ясно, Восс'он'т тоже видел чужой корабль и тоже опознал его. Хорошо.
– А это радостное событие произойдет с минуты на минуту, – бубнил штурмовик.
– Не утруждай раньше времени голову, – посоветовал Боба Фетт. – Справлюсь.
Охотник вел добычу за обрывок шнура, словно за поводок, время от времени легонько дергая за веревку, чтобы поторопить скрюченного и едва способного передвигаться штурмовика. Пока они пробирались по коридорам гнезда, Боба Фетт оглянулся через плечо на своего пленника.
– Ты не удивился Ксизору. Ты знал – он будет нас ждать. Или так, или придумай объяснение убедительней.
– Это ты у нас мастер на выдумки, так что тебе и карты в руки, – огрызнулся Восс'он'т и опять споткнулся после очередного рывка веревки. – Сам скоро выяснишь, в чем тут дело. Хочешь еще кое-что знать? Сюрприз тебя ждет что надо.
Боба Фетт промолчал. Но положил ладонь на рукоять бластера, висящего на поясе.
– Ах!., мой неподражаемый друг… высокочтимый Боба Фетт… – приветствовал, запинаясь, визгливый голосок, больше всего напоминающий металлический скрежет; он раздавался из центрального туннеля. – Как мило… я… счастлив видеть тебя…
Стоя посреди большой камеры с бывшим имперским штурмовиком на привязи, охотник разглядывал арахноида-сборщика. Вернее, смятую оболочку, которой некогда был Куд'ар Муб'ат. Столкновение <Раба-1> с гнездом, очевидно, возымело не менее мощный эффект на его хозяина.
– Плохо выглядишь, Куд'ар Муб'ат.
Простая констатация факта; Боба Фетт не испытывал никакого сочувствия к покалеченному арахноиду. Надо получить деньги, пока он не сдох.
– Очаровательно… ты невероятно добр… такая забота…
Пневматический нахлебник, который служил Куд'-ару Муб'ату троном, очевидно, погиб; его сплющившаяся оболочка растекалась из-под арахноида серой восковой лужицей. Сам хозяин паутины сидел, скособочившись, на задних, более мощных конечностях; ничего не выражающее треугольное личико свешивалось набок, как маска. Многочисленные глаза по большей части ничего не видели, искра разума и жизни в них погасла, словно порыв ветра задул огонь в лампе. Посредник сумел сфокусировать на несвоевременных визитерах только два самых крупных глаза.
– Если честно… я знавал времена… и получше…
– Ты умираешь, – напрямик сообщил Боба Фетт. – Смирись.
– О нет… вовсе нет…
Арахноид с трудом приподнял треугольную голову, двинул жвалами, имитируя кривоватую человеческую усмешку.
– Я выживу>, как всегда…
Он поднес к голове тощую переднюю лапу, прикоснулся к виску коготком.
– То, что ты видишь… всего лишь… не более чем результат… нервного потрясения… после аварии… вот и все…
Кончик острого когтя скреб по белесой скорлупе черепа, издавая едва различимый скрежет.
– Твое столь внезапное прибытие… в мою скромную обитель… к несчастью… – Куд'ар Муб'ат сделал очередную попытку привстать со сдувшегося <трона>, но не преуспел, вновь обмяк грудой спутанных конечностей. – Но вот увидишь… все еще можно поправить…
Самые крупные глаза арахноида загорелись безумным огнем.
– Я так часто практиковался… в создании добавок к самому себе… вне тела… что способен вырастить новую кору головного мозга и внутри себя.-