Это второе поражение имело для римлян в высшей степени неблагоприятные последствия. Именно тогда, по-видимому, от них отпал Окилис (Арр. Iber., 47, 196; у Аппиана об этом сообщается как о последнем событии кампании накануне зимы. См., однако, выше, с. 50). Заволновалась также, вероятно, и Ближняя Кельтиберия (во всяком случае, под 152 г. сообщается, что там уже снова шла война: Арр. Iber., 47, 198; 48, 200—204). Однако не ослабела и активность Нобилиора[52].
Видимо, потеря Окилиса побудила его направить конницу против города Аксиния (положение неизвестно[53]), где хранились хлебные запасы врага. Однако наступление продолжалось недолго, многие участвовавшие в нем погибли, и ночью римский отряд возвратился в лагерь (Арр. Iber., 47, 194). Последней операцией римлян осенью 153 г. стала попытка набрать пополнение у соседнего племени, очевидно у ваккеев[54]. Это задание выполняла конница под командованием некоего Биезия[55]. Поначалу все шло успешно, ваккеи оказали союзническую помощь и предоставили римлянам определенное число всадников. Однако нумантинцы между тем узнали о случившемся и застигли отряд на дороге. Новые союзники сразу обратились в бегство, римлянам же пришлось вступить в бой, и их предводитель со многими из своих людей нашел там смерть (Арр. Iber., 47,195).
Для римлян кампания 153 г. стала цепью поражений[56], которые уместились в короткий отрезок времени между 23 августа и наступлением зимы[57] (Аппиан в Iber., 47, 195 пишет о ситуации после неудачного штурма города: «Короткое время Нобилиор потратил на приведение в порядок своего войска»). Нобилиор остался на зиму в своем лагере на плоскогорье, что было чем-то совершенно новым для римской армии; позднее в ходе войны это повторялось дважды: в 140/139 г. Квинтом Помпеем (Арр. Iber., 78, 335) и в 134/133 г. Сципионом Эмилианом (Арр. Iber., 89, 397; ср. хитрость с зимним лагерем в конце книги). В связи с тем, что снабжение уже и прежде испытывало серьезные трудности из-за многочисленных поражений (Окилис, Аксиний), а увеличение этих трудностей в суровые зимние месяцы было несложно предугадать[58], решение Нобилиора о пребывании в лагере зимой, по-видимому, являлось вынужденным. К этому его могло побудить внезапное наступление зимы со снегопадами, которые сделали невозможным отход в долину Эбро — путь через Окилис и так находился в руках противника{96}. Солдаты сильно страдали от сурового климата. Не хватало продовольствия и в особенности дров для разведения костров. Многие погибали во время заготовки дров — несомненно, от рук врагов (об опасностях, которым подвергались во время походов за дровами, см. ниже о пребывании Лукулла под Каукой, с. 82), да и в лагере голод и морозы уносили немало жизней (Арр. Iber., 47, 197). Весной следующего года армия, видимо, смогла отступить к Эбро, и там еще сохранившие боеспособность остатки войск — вряд ли более 12 000 человек{97} — были переданы новому командующему Марцеллу[59], тогда как больных и раненых отправили в Италию (ср.: Polyb., XXXV, 4, 1 — 6). Нобилиор смог оправдаться перед сенатом. Хотя неудачи консула подверглись осуждению, его намерение добиться капитуляции врага, а не идти на соглашение с ним, было одобрено большинством сената (см.: Арр. Iber., 49, 208).
§ 5. Первая кампания Марка Клавдия Марцелла в Кельтиберии
Нам придется вернуться немного назад, поскольку испанские события, естественно, занимали умы римских политиков еще до возвращения Нобилиора в течение всего 152 г. Серьезный повод для этого давали известия о поражениях римлян. Достаточно сказать, что о неудаче в день Вулканалий, несмотря на удаленность театра военных действий от Италии, стало известно в Риме столь быстро, что эта новость смогла повлиять на результаты консульских выборов и распределение провинций. Думается, что выборы консулов на 152 г. и распределение провинций стали, по сути, ответом на события 153 г. в Испании. Вместе с патрицием Луцием Валерием Флакком{98} был избран Марк Клавдий Марцелл{99}, внук того Марцелла, который в годы Второй Пунической войны прослыл «мечом Рима». О ходе выборов и связывавшихся с ними планах ничего не известно, но трудно поверить, что уже само по себе избрание такого человека не преследовало определенных целей. Для Марцелла это было уже третье консульство (после 166 и 155 гг.), и его карьера представляла собою совершенно уникальное явление для периода между Второй Пунической войной и эпохой Мария (уже свой второй консулат он получил через десять лет после первого, так сказать, suo anno[60], чего со времени Сципиона Африканского никто не добивался). Оба раза Марцелл хорошо зарекомендовал себя в тяжелых войнах против горного народа лигуров. Дважды он праздновал триумф и, очевидно, снискал себе всеобщее уважение{100}.[61] Кроме того, уже во время Третьей Македонской войны в 169 г. Марцелл управлял обеими испанскими провинциями (Liv., XLIII, 15, 3; XLV, 4,1). Такой человек получил теперь командование в His-pania Citerior. Уже само по себе его переизбрание всего лишь через два года после предшествующего консульства (хотя требовался десятилетний интервал) было, несомненно, отходом от буквы закона{101}. После этого напрашивалась мысль о том, чтобы передать командование в Ближней Испании не по жребию, а с помощью специального постановления сената или народного собрания. Консулы находились в хороших отношениях друг с другом, поскольку Валерий был, по-видимому, чем-то обязан Марцеллу{102}. Цель всей процедуры была очевидна — поручить способному человеку продолжение и завершение неудачной до сих пор войны против кельтиберов{103}. Об остроте политической борьбы свидетельствует то, что вскоре после третьего избрания Марцелла был принят закон, который вообще запрещал вторичное избрание в консулы[62]. Среди сторонников этого закона был старый Катон (см. его речь «О том, чтобы никто не был дважды консулом» (ne quis iterum consul fieret), fr. 185— 186 ORF2). Более скромные меры в отношении Дальней Испании также были реакцией на события в тех краях и, прежде всего, по-видимому, на победные донесения наместника предшествующего года: в эту провинцию был вновь направлен претор Марк Атилий (Арр. Iber., 58, 243)[63], поскольку главную опасность, как казалось, устранил Муммий.
52
Это справедливо подчеркивается Г. Де Санктисом (De
53
Э. Хюбнер (CIL, II, р. 244), а позднее и А. Шультен
54
Так у А. Шультена
55
Латинская форма этого имени неясна. В латинском издании Цецилия Секунда 1554 г. оно передается как Blesius, в энциклопедии Паули — Виссова статья о нем отсутствует, в справочнике Э. Гроага и А. Штейна (Prosopographia Imperii Romani. Saec. I. Berlin, 1952—1953) трижды встречается Blaesios.
58
Все горные проходы, ведущие в долину Эбро, находятся на высоте 1000 м, см. карту III в I томе шультеновской «Нуманции».
59
Г. Де Санктис полагает, что в тот момент, когда Марцелл находился под Нертобригой, Нобилиор еще оставался в лагере (De
60
Suo anno — дословно «в свой год», в данном случае: в срок, установленный законом, предусматривавшим интервал между первым и вторым консульствами в десять лет. —
61
В римской традиции Марцелл обычно изображался как человек «высшей доблести, благочестия, воинской славы» (summa virtute, pietate, gloria militari — Cic. In Pis., 44; ср.:
62
Вероятно, в 151 г. См.:
63
Вероятно, с когноменом Серран, см.: