Платили налог от «дыма», т. е. от жилья, «десятину» на церковь, особый налог на содержание польского войска, принуждали строить мельницы и шинки (кабаки), которые обычно сдавались в аренду евреям, а крестьянам запрещалось молоть зерно или производить водку дома, чем вынуждали их пользоваться этими мельницами и шинками; зерно, яйца, птица, скот, воск и мед, пойманная рыба, сотканное полотно — все облагалось в пользу владельца земли, и крестьянин должен был известную часть доставлять владельцу или арендатору. Часть эта имела тенденцию все возрастать, так как и владелец, и арендатор старались выколотить возможно больше дохода. Жаловаться же на несправедливость было некому. Крестьянин находился в юрисдикции шляхтича, который не только его судил, но и мог накладывать наказания до смертной казни включительно. Еще в 1518 году, как уже упомянуто выше, король, под давлением магнатов и шляхты, отказался от своего права рассматривать жалобы крестьян на своих шляхтичей.
Кроме того, в новых землях начал вводиться и принудительный труд — барщина, уже давно введенная в Польше и Галиции. Сначала он ограничивался одним днем в неделю (около 20 гектаров) земли, которой пользовался крестьянин (не имея права ни его продать, ни оставить и переселиться); но вскоре количество дней барщины начало быстро расти и доходить до 200 дней в году и больше, постепенно превращая крестьянина в полного и совершенно бесправного раба.
В эту эпоху происходил быстрый рост внутреннего рынка благодаря росту городов и быстрому увеличению экспорта сельскохозяйственных и лесных продуктов в западную Европу. За границу, на запад, шли хлеб, скот, сало, смола, деготь, поташ и другие продукты. Ввозились сукна и предметы ширпотреба.
Сохранились данные, что в 1560 году прошло только в Данциг для экспорта 1,2 миллионов пудов хлеба, а в 1579 году — уже 2 миллиона.
Только через Перемышль в 60-х годах XVI столетия прогонялось ежегодно по 20 000 волов, не считая лошадей и другого скота.
Росли также и торговые обороты в городах и на ежегодных ярмарках, куда приезжали купцы и из заграницы: из Москвы, Турции и из Западной Европы.
Конъюнктура при продаже продуктов сельского хозяйства, естественно, вызвала на них повышенный спрос и стремление производителей выбросить на рынок возможно большее их количество. Это и привело к созданию так называемых «фольварков» — хозяйств, в которых на землях владельцев работали в порядке принудительном (барщина, панщина) крестьяне, а весь продукт их труда — поступал к землевладельцу или арендатору.
С ростом спроса на эти продукты и расширение запашек в фольварках росла и потребность в рабочей силе, которая, в свою очередь, вызывала повышение количества дней барщины и ухудшение положения крестьянства и их хозяйств. Барщина отнюдь не освобождала крестьян от прежних денежных и натуральных повинностей.
Этот зажим крестьян непрерывной волной шел с запада на восток, и особенно усилился после Люблинской унии, оторвавшей Украину-Русь от Литвы и отдавшей ее Речи Посполитой с непосредственным подчинением Польше.
Одновременно шло и усиленное проникновение с запада на восток католицизма. Облегчено оно была тем обстоятельством, что магнаты и шляхта — католики имели много преимуществ по сравнению с магнатами и шляхтой православными, которых в XVI веке еще немало было на Украине.
Начался все усиливающийся переход в католичество правящего класса, а вместе с ним и ополячивание старых исконных русско-православных княжеских и шляхетских (дворянских) родов.
Все это привело к полному разрыву широких народных масс с правящим классом.
Кроме все усиливавшегося, благодаря проводимой экономической политике, классового антагонизма появился и антагонизм религиозный и национальный между феодалами и народными массами. Землевладельцы — шляхта и магнаты стали для народа совсем чужими и чуждыми, врагами, посягавшими не только на его экономические интересы, но и на его религию и национальность.
Крестьянство искало выхода в переселении (бегстве) на восток, за Днепр, но волна шляхетско-каголической агрессии быстро его настигала и устанавливала над ним свою власть и порядки.