Военная реформа, идущая с такими перекосами, привела к тому, что не остались приоритетными и подсистемы вооружения, предназначенные для отражения агрессии на континентальных и океанских (морских) ТВД. Трудно представить, как в переходный период к войнам нового, шестого поколения сохраняющиеся группировки вооруженных сил на стратегических направлениях будут отражать широкомасштабную агрессию, даже осуществляемую в формах и способах войн прошлого, четвертого поколения.
В этой связи еще более ошибочным, если не сказать более откровенно преступным, именно для России является нынешнее объединение войск ПВО и ВВС. Россия - необъятная страна с многочисленными регионами, с территориально разбросанным и регионально сгруппированным экономическим потенциалом, который и станет главным объектом удара в войнах шестого поколения.
Слияние ВВС и войск ПВО в единый вид вооруженных сил - ВВС - не позволит в условиях бесконтактных войн быстро перейти к созданию многофункциональной стратегической по масштабам оборонительной системы в воздушно-космическом пространстве. Объединение усилий сил и средств ВВС и ПВО под единым руководством ВВС действительно устранило ступенчатость и дублирование функций в управлении. Однако это объединение одновременно ликвидировало возможность использовать все имеющиеся скудные денежные средства в интересах самого главного и сейчас и в будущем - обороны экономического потенциала государства. Теперь выделяемые средства в первую очередь направляются ударной авиации поля боя, функции которой над своей территорией постепенно исчезают, а до территории противника она просто никогда не долетит.
Новые, "оптимизированные" по боевому составу ВВС России стали ответственными и за ее воздушно-космическую оборону. В переходный период к бесконтактным войнам они как-то еще просуществуют. Но после 2010 года эти ВВС вряд ли будут способны вести эффективную борьбу с таким противником, как массированный и продолжающийся в течение 30 суток удар высокоточных беспилотных крылатых ракет, действующих одновременно со всех стратегических воздушно-космическо-морских направлений. К сожалению, именно об этой задаче новые ВВС, похоже, ничего не знают и не хотят знать, и она для них безусловно будет просто невыполнима. Оказывается, что сейчас воздушное пространство России на предельно малых высотах - 50-60 метров контролируется только в зоне ПВО Московского военного округа. Об этом заявил главком новых ВВС России А. Корнуков на пресс-конференции в феврале 1998 года.
Следует еще раз напомнить, что именно этому виду вооруженных сил уже сейчас следует ориентироваться на то, что в войнах нового поколения не придется вести борьбу с пилотируемой авиацией над своей территорией, не придется осуществлять поддержку с воздуха наземных группировок сил и средств. Это все атрибуты войн прошлого, четвертого поколения. Для решения совершенно новых задач в войнах шестого поколения потребуются другая авиация, другое вооружение, другая подготовка летного состава, да и другое командование.
Растаскивание по частям, сокращение и исчезновение как самостоятельного вида вооруженных сил войск ПВО очень дорого обойдется государству в военное время в войне нового, шестого поколения. Стратегически важнейший для России оборонительный вид вооруженных сил концептуально не предусмотрен, значит, он уже потерял свою приоритетность и ее трудно будет быстро восстановить даже тогда, когда всем станет ясно, что допущена стратегическая ошибка. Невозможно будет бороться с единым воздушно-космическо-морским противником, с его аэродинамическими, баллистическими и орбитальными средствами нападения без такой же единой системы воздушно-космической обороны.
Можно утверждать, что проводимой военной реформой и реформой вооруженных сил России ее стратегическая оборона уже разрушается. Главком ВВС РФ А. Корнуков 12 августа 2000 года заявил, что с целью экономии средств в ближайшее время придется отказаться от боевых дежурств, входящих в этот вид зенитных ракетных войск [55]. Теперь эти войска будут содержаться в более низкой степени готовности и вся нагрузка ляжет на истребительную авиацию. Это означает, что не будет постоянно поддерживаться боеготовность этого рода войск, начнется дисквалификация специалистов ЗРВ, неизбежно снизится воинская дисциплина в подразделениях и частях. Ясно, что со временем все это будет непременно исправлено, но будет упущено время, да и для восстановления утраченного потом потребуется намного больше сил и средств, чем выиграно сейчас этими непродуманными реформами.
Произойдут очень большие изменения в военном использовании мирового океана. Весь XXI век скорее всего станет веком мирового океана. В наиболее развитых странах в период 2015-2020 годов будут реализованы комплексные программы развития военно-морских сил и средств, направленные на их использование как одной из главных ударных сил в бесконтактных войнах. Новые поколения средств борьбы на море практически обесценят даже самое современное морское оружие.
Следует ожидать, что большие изменения произойдут и в ходе реформирования Военно-морского флота России, который должен стать важнейшим инструментом государственной политики [23]. Структура его безусловно сохранится в составе нынешних четырех флотов и одной флотилии, но численность личного состава, видимо, будет сокращена. Есть надежда, что будет оптимизирован его боевой и управленческий состав. Особая надежда на то, что будет восстановлено постоянное присутствие российского ВМФ в мировом океане.
Когда российский танкер "Волганефть" был захвачен с контрабандным иракским мазутом в начале февраля 2000 года в Персидском заливе группой американской морской пехоты, то оказалось, что это случилось только потому, что российское военное присутствие здесь сведено к нулю. Дело в том, что основные финансовые средства, выделенные военным бюджетом на ВМФ России, вкладывались по требованию тогдашнего министра обороны в развитие атомных подводных ракетоносцев, а надводные корабли продолжали стоять у причала.
Имеющиеся у России ядерные силы сдерживания в данном случае были беспомощны. Надо надеяться, что военно-политическое руководство России понимает, что в бесконтактных войнах простое присутствие в мировом океане еще не означает превосходства в нем. Необходимо в первую очередь заботиться о превосходстве на морях, омывающих российский континент. Эту боевую службу будут нести и морские стратегические ядерные силы, и многоцелевые атомные подводные крейсера с уникальными боевыми и мореходными возможностями. Следует только надеяться, что к 2010 году на вооружении ВМФ будет находиться как минимум несколько новых подводных крейсеров типа "Юрий Долгорукий". Однако совершенно ясно, что в составе флотов даже в отдаленном будущем еще будут оставаться корабли, стратегические крейсера и силы обеспечения, созданные для прошлых, четвертого и пятого, поколений войн.
Надо ожидать, что в России значительно повысится роль морской авиации берегового и корабельного базирования. Она должна постепенно превратиться в один из эффективных носителей высокоточного оружия. К сожалению, по разным причинам и в том числе из-за перекосов в военном строительстве ВМФ еще не скоро начнет получать в требуемом количестве корабли, самолеты и вооружение для войн нового поколения, в которых именно этот вид вооруженных сил становится важнейшей ударной составляющей мощи страны.
Реформа вооруженных сил целого ряда стран идет в условиях жестких финансовых ограничений, когда оборонный бюджет не только не увеличивается, а даже уменьшается. Поэтому в каждой стране настойчиво изыскивают внутренние резервы, что является вполне нормальным. Однако недопустимо, чтобы в погоне за этими резервами разрушалось то, что крайне необходимо не только сейчас, но и в будущем.
Кстати, необходимо подчеркнуть, что никакого явного приращения военной безопасности США не получили в результате создания в рамках военной реформы в начале 90-х годов объединенного стратегического командования ядерными силами. Хотя эти силы сейчас имеют наивысший государственный приоритет, они не способны решить судьбу военной безопасности страны, т.к. их нельзя применять ни при каких условиях, поэтому, как ими управлять, не имеет значения. Просто в США были затрачены большие средства на создание единой системы боевого управления ядерным оружием, но от этого безопасность государства не повысилась. События 11 сентября 2001 года элементарно просто подтвердили это.