Сдерживание путем устрашения
ядерным оружием
Сейчас в ряде ядерных государств твердо укоренилось положение, что ядерное сдерживание и в наступившем ХХI веке будет оставаться основной составляющей системы их военной безопасности. При этом, как уже отмечалось, его пытаются представить не как политический инструмент, играющий важную роль в мировой политике, чем оно и является на самом деле, а как универсальную надежную гарантию военной безопасности во всех случаях жизни и на весь период глубоких преобразований в ядерной стране, что является весьма спорным.
Стратегическое ядерное сдерживание по современным установкам "заключается в угрозе применения ядерных сил против любого агрессора в масштабе, обеспечивающем нанесение ему заведомо неприемлемого ущерба. При этом мера возможного ущерба от ядерного сдерживания должна исключать провоцирование агрессора на неоправданную эскалацию применения ядерных сил" [11,14].
Другими словами, речь идет о понимании катастрофической опасности возможных неадекватных ответных действий другой стороны и попытке как-то, хотя бы словесно, оговорить то, что ответные действия противника будут (должны быть) дозированными и не явятся причиной неоправданной эскалации действий ядерных сил другой стороны. Трудно не поразиться самомнению и безответственности тех, кто диктует или сочиняет такие формулировки и пытается узаконить в руководящих документах этот абсурд. Здесь возникает прямо противоположный здравому смыслу и научной корректности порядок рассмотрения проблемы - не "метод - результат - анализ - вывод", а "вывод доказательство".
Все планы ядерного сдерживания имеют одну общую черту - готовность к гибели. Говоря языком шахматистов, ядерные военные политики пытаются убедить всех, что ядерная угроза (угроза мата) окажется сильнее ее исполнения. Все дело в том, что исполнять ядерную угрозу в отличие от шахматной угрозы - мата нельзя. Если в отношениях между государствами или коалициями, имеющими ядерное оружие, еще можно как-то выстроить логику и смысл взаимного ядерного сдерживания, то в отношении ядерного сдерживания безъядерных государств такую логику построить просто невозможно.
Например, если для любого ядерного государства складывающееся соотношение сил хотя бы на одном из важнейших стратегических направлений не позволит ему добиться успеха в крупномасштабной войне с применением обычных средств поражения, то нельзя надеяться, что эту ситуацию может исправить его стратегическое или тактическое ядерное оружие. Ядерное оружие не сможет стать "ядерным выравнивателем военных потенциалов". Более того, нельзя надеяться, что ядерное оружие государства может сдержать саму угрозу возникновения крупномасштабной обычной войны или даже локальной войны на одном из стратегических направлений.
Трудно согласиться и с тем, что ядерное сдерживание является эффективным от внешнего политического давления, силового шантажа. Наоборот, ядерное оружие может показать лишь свою беспомощность. Например, так было во время войны во Вьетнаме, которую ядерные США полностью проиграли. Так было и при ракетном обстреле Ираком ядерного Израиля в 1991 году, при расширении союза НАТО на восток, к границам Белоруссии и ядерной России. Или еще пример - при высокоточных ударах по Югославии в 1999 году, за которую "пыталась" заступиться ядерная Россия. Сейчас ядерное оружие демонстрирует свое бессилие в длительном военном конфликте между ядерными Индией и Пакистаном.
Кстати, если бы Ирак тогда, в 1991 году, применил с помощью ракет имевшееся у него химическое оружие против ядерного Израиля, то и в этом случае Израиль не смог бы в ответ применить свое ядерное оружие. Это непременно нанесло бы ущерб и многонациональным силам во главе с США, да и самому Израилю.
И здесь наглядным и даже поучительным для многих стран примером может служить именно ядерный Израиль. То, что Израиль имеет на вооружении от 64 до 112 ядерных боеприпасов, никого из недружественных ему стран не пугает. Он окружен многократно превосходящими по численности и вооружению армиями откровенно враждебных арабских стран, но понимает, что ядерное оружие для сдерживания возможной их агрессии и обеспечения своего суверенитета применять нельзя ни при каких условиях. Если бы Израиль всего лишь только объявил всем своим противникам в регионе, что он, в соответствии с его военной доктриной, будет сдерживать их нападение лишь ядерным оружием, то его давно стерли бы с лица земли вместе с его ядерным оружием. Поэтому, имея достаточно мощное ядерное оружие (кстати, так до сих пор и не заявленное официально) и объявленную оборонительную доктрину, Израиль вынужден содержать значительные силы общего назначения и непрерывно вести активные ударные действия обычными средствами поражения. Кстати, сейчас Израиль, похоже, ведет интенсивное перевооружение своих вооруженных сил и уже приобретает опыт ведения боевых действий способами бесконтактных войн.
Если все же говорить о механизме и логике ядерного сдерживания, которое нельзя отвергать полностью, то следует согласиться, что сдерживает от агрессии не способность и решимость государства применить ядерное оружие в любых, даже неблагоприятных условиях обстановки, а лишь простое наличие этого оружия. А значит, его не нужно иметь много.
Откровенная, инерциальная ставка на ядерное сдерживание путем запугивания потенциальных агрессоров характерна, в основном, для развивающихся ядерных стран и для ядерных стран, которые переживают политический или экономический кризис. Естественно, что при ставке государств на ядерное оружие в концепциях их военных реформ основной упор будет делаться именно на дальнейшее развитие ядерных сил и вооружений. Другие, куда более важные и крайне необходимые для обороны государства силы и средства автоматически становятся второстепенными, а значит, и не получат требуемого развития.
Это имеет простое объяснение: скажем, разработка, прием на вооружение и развертывание новейшего ракетно-ядерного комплекса обходится любому государству в несколько раз дороже, чем находящегося на вооружении аналогичного комплекса предыдущего поколения. Но поскольку ракетное оружие является приоритетным, то оно практически существует и развивается за счет других видов оружия.
Актуальность проблемы обеспечения безопасности ядерного государства сейчас пытаются увязать с якобы произошедшими большими изменениями взглядов на противостояние, которые и породили новую концепцию ядерного сдерживания и предотвращения возможной агрессии со стороны любого государства. Однако эта концепция не нова. Она фактически существовала в годы "холодной войны", когда, скажем, ядерный Советский Союз был готов воевать со всеми мыслимыми и немыслимыми противниками, а значит, полагал, что сдерживает их от нападения. Тогда все ядерные государства включились в ядерную гонку и стремились лишь увеличивать свою ядерную мощь.
В течение нескольких десятилетий Советский Союз стремился к военному могуществу и преуспел в том, что оказался способным противостоять ядерным оружием не только своему главному вероятному противнику, но и всем мыслимым противникам одновременно. Тогда это воспринималось так, что был достигнут стратегический паритет со всеми противниками.
Паритет первоначально понимался как примерное численное равенство своих стратегических наступательных вооружений и таких же вооружений других стран, вместе взятых. Впоследствии он стал пониматься более тонко - в виде соотношения боевых возможностей ядерных сил сторон, при котором каждая из них способна сдерживать противостоящие стороны от упреждающего ядерного нападения за счет угрозы нанесения агрессору даже в ответных действиях ущерба, который не позволит ему добиться превосходства ни в политическом, ни в военном, ни в экономическом отношениях. И именно такой паритет был достигнут Советским Союзом практически со всем остальным миром, правда, ценой такого огромного и непосильного экономического перенапряжения, которое и явилось одной из причин разрушения самого Союза.
Дело в том, что для выполнения сдерживающей роли путем запугивания уровень ядерного потенциала всегда требовал весьма значительных экономических затрат как на поддержание высокой боевой готовности имеющихся стратегических ядерных сил, так и на их постоянную модернизацию, а также на разработку и испытания новых средств.