Но русские правители того времени, точно одурманенные Темною Силою, не только не боролись с явной атакой на государственную власть, но продолжали унижаться и заискивать и перед революционно настроенным "прогрессивным блоком", и перед все более наглевшей столичной "общественностью".
Быть может, лучшее объяснение необъяснимому поведению правителей во время таких революций дает известный французский писатель, граф Жозеф де Мэстр в своем сочинении "Размышление о Франции", где он отмечает сатанинский характер революции; не люди ведут дела революции, а сама революция пользуется всеми людьми, которые попадаются на ее дороге, и самим главарям "великой" революции все удавалось лишь до тех пор, пока они были слепыми орудиями таинственной силы, которая лучше людей знала, куда их ведет...
В заседании Г. Думы 22 ноября 1916 года с возражениями против нападок на власть и опровержением клеветнических речей Милюкова и Пуришкевича выступил правый член Гос. Думы Марков 2-й. В течение полуторачасовой речи он с документами в руках разбирал и доказывал полную и сознательную лживость всех предъявленных обвинений. Марков 2-й доказал, что обвинения члена Думы Милюкова, будто "ближайшее окружение молодой императрицы" и министры Протопопов и Штюрмер повинны в государственной измене в пользу Германии, основаны вовсе не на сведениях английской печати, как это утверждал Милюков, а на преступных вымыслах "русской газеты "Речь", руководимой тем же самым Милюковым. Марков 2-й проследил в цитатах, как гнусные вымыслы "Речи" попали сперва во враждебные России германские газеты, оттуда были перепечатаны газетами английскими, и затем вся эта иудо-масонская отсебятина, после кругосветного путешествия, возвратилась в Россию, и Милюков подал ее в виде грозного обвинительного акта против Верховной Власти: - "Глупость это или измена?"
- "Тут была и глупость, и измена, - сказал Марков 2-ой, - глупость всех тех, кто верит Милюкову, измена всех тех, кто во время опаснейшей войны подрывают высший авторитет которым единственно держится государство"...
Доказательность и убедительность доводов правого оратора привела членов "прогрессивного блока" в величайшее возбуждение. Речь Маркова 2-го тонула в сплошном шуме, криках, то грубой брани, то злобном хохоте заговорщиков: оскорбления и площадные ругательства с мест сыпались как горох.
Председатель этого собрания М.В. Родзянко, один из главарей "прогрессивного блока", не принимал никаких мер к прекращению безобразия; когда же Марков 2-ой пытался сам усовестить ругавшихся, как ломовые извозчики, "прогрессистов", то Родзянко призывал оратора "к порядку", с угрозой лишить его слова за нарушение наказа Г. Думы...
Кончилось тем, что Родзянко внезапно прервал далеко еще не оконченную речь Маркова и резко потребовал ухода его с кафедры, "так как речь его возбуждает недовольство Госуд. Думы".
Возмущенный бессовестно-грубым пристрастием председателя, явно не желавшего допустить опровержения клевет против Государыни императрицы, Марков 2-ой бросил в лицо Родзянка: - Мерзавец!
Затем, обращаясь к Думе, он пояснил, что мерзавцами считает не только Родзянку, но и весь состав "прогрессивного блока". К правому депутату была применена "высшая мера наказания", доступная Госуд. Думе: он был исключен на 15 заседаний.
Характерная подробность: незадолго перед тем Керенский обозвал императорское правительство "предателями Родины", и был за то исключен всего на одно заседание, граф Влад. Бобринский заявил с кафедры, что "мы не хотим быть холопами холопского правительства", за что был лишь мягко призван "к порядку", а член Думы Моисей Аджемов громко на, всю Думу обругал с места Министра Внутренних Дел Протопопова холуем, за что не получил даже замечания. Председатель Г. Думы тогда сделал вид, что не слышал этого ругательства.
Еще примечательнее было поведение самого Правительства: пока десятки раз в Гос. Думе оскорбляли и поносили министров и клеветали на Государыню императрицу, они молчали и не выявляли своего негодования. Но как только был оскорблен Председатель Гос. Думы, то министры поспешили завезти свои карточки оскорбленному Родзянке и тем приобщились к "всенародному протесту", который был организован врагами государства против "неслыханной выходки" Маркова 2-го.
Революция уже руководила не только врагами, но и предполагаемыми защитниками обреченного государства.
П.Ф. Булацель с отчаянием писал в Дневнике 18 декабря 1916 года ("Pоссийск. Граждан." № 46, стр. 13-14):