Религиозная карта нашего мира во многом была создана под влиянием спора о природе Христа. Первенствующая церковь сохранила веру в то, что Христос был в полной мере человеком, ценой потери половины мира
Битвы за понимание природы Христа отнюдь не ограничивались пределами церкви, ужасные гражданские войны продолжались и спустя двести лет после Халкидона. Этот вопрос казался столь важным, столь существенным для веры и будущего христиан, что бойцы с обеих сторон были готовы вносить разделения, подрывавшие силу церкви и империи, и создавать угрозу революций и гражданских войн. В итоге эти раздоры подорвали власть Рима в восточном мире, способствовали подъему ислама и уничтожению христианства во многих частях Азии и Африки. Среди победителей в этом конфликте оказался не только ислам, но и христианство Европы – точнее сказать, в результате Европа стала бастионом христианства. Таким образом, религиозная карта нашего мира во многом была создана под влиянием спора о природе Христа. Первенствующая церковь сохранила веру в то, что Христос был в полной мере человеком, – но ценой потери половины мира.
Религия строила политический мир, но и политика, в свою очередь, влияла на характер религии. Когда мы рассматриваем основные элементы того, что стало ортодоксальным учением церкви, мы видим, что многие ключевые представления обрели свой особый статус в силу тех или иных исторических событий, то есть по воле случая. Исход споров V и VI веков определяли не чисто религиозные вещи, но достаточно внешние факторы. Нельзя сказать, что одна из сторон нашла более весомые аргументы или глубже проникла в суть Писания и тексты отцов: обе они умело отстаивали свои позиции. Обе стороны могли указать на героических подвижников или явных святых в своей среде. Но куда более важную роль здесь имели интересы и склонности враждующих императоров и императриц, позиции соревнующихся между собой князей церкви и их сторонников, а также военные успехи и неудачи империи в борьбе с варварами. Если несколько упростить картину, можно сказать так: судьба доктрины церкви зависела от того, как империя сражалась с Аттилой, предводителем гуннов.
В долговременной перспективе исход христологического спора зависел лишь от одного: от того, какая сторона займет господствующее положение в христианской Римской империи, так что ее мнение будет признано ортодоксальным. А это политический предмет, на который влияли случайности географии и военные успехи. Из того, что такое-то мнение признано ортодоксальным, не следует, что оно изначально и неизбежно должно было таковым стать: церковь Римской империи оказалась правой в силу того, что она выжила. А все это чистая случайность, прихоть судьбы – конечно, мы можем думать иначе, если в соответствии с традицией, общей для христиан, иудеев и мусульман, видим Божью руку в как будто бы хаотичных событиях мировой истории.
Хотя эти споры могут показаться нам чем-то давно устаревшим, в них звучали важнейшие темы, которые волновали христианский мир и позднее: при возникновении Реформации, в конфликте между верой и наукой Викторианской эпохи, – и продолжают его волновать и в наши дни. На Великих соборах, включая Халкидон, обсуждались такие ключевые вопросы, как власть в религии, отношения между церковью и государством, методы понимания и толкования Писания, этика и поведение христиан и средства спасения.
Древние войны за Иисуса касались четырех важнейших вопросов, которые в той или иной мере окрасили собой все последующие споры между христианами. Это, в первую очередь, с виду простой вопрос, заданный Иисусом: «За кого вы меня почитаете?» А он лежит в основании трех последующих вопросов: «Что такое церковь?», «Какой властью вы это делаете?» И что мне делать, чтобы спастись? Эти споры о природе Христа, возможно, глубже касаются самых основ христианской веры и практики, чем какие-либо последующие споры.