Накануне общего штурма окруженной со всех сторон Казани, 1 октября 1552 года, русское командование направило в город парламентера – мурзу Камая – с последним предложением покориться Москве.[38] Оно было отвергнуто – казанцы решили защищаться до конца, ответив: «Не бьем челом! На стенах и на башне Русь, мы иную стену поставим, да все помрем или отсидимся».
На рассвете следующего дня, 2 октября, русские войска с 7 сторон начали подготовку к штурму крепости. Около 6 часов утра («на первом часу дня»)[39] полки были расставлены на заранее определенных местах. Сотни касимовских татар отвели на Арское поле, чтобы прикрыть тыл атакующих войск. Большие конные отряды. Большую конную рать выслали на Галицкую и Ногайскую дороги против черемисов и ногайцев, небольшие отряды которых еще действовали в окрестностях Казани.
Сигналом к штурму послужили взрывы двух мин, подведенных под стены города при помощи подкопов. В горнах (подземных выработках, где размещаются заряды) заложили 48 бочек «зелья» – около 240 пудов пороха, а затем подорвали их с помощью свечей, догоревших и воспламенивших ведущие к минам пороховые дорожки.[40] Взрывы прогремели ровно в 7 часов утра.
Царь Иван IV, присутствовавший на торжественной литургии в походной церкви, услышав два страшных взрыва, прогремевших с интервалом в 1 минуту, вышел из шатра и увидел летящие в разные стороны остатки крепостных укреплений. Взорванными оказались участки стен между Аталыковыми воротами и Безымянной башней, между Царевыми и Арскими воротами. Крепостные стены со стороны Арского поля были почти полностью разрушены, и русские отряды ворвались в крепость. В первом эшелоне атакующих шла пехота – 45 тысяч стрельцов, казаков и «боярских людей».[41]
Колонны штурмующих сравнительно легко проникли в город, но основная битва разгорелась на кривых улочках татарской столицы. Казанцы отказывались сдаваться и бились насмерть. Одними из наиболее прочных очагов обороны стали главная казанская мечеть на Тезицком овраге и царский дворец, который, по словам А. М. Курского, «бо бе зело крепок, между полат и мечетеи каменных, оплотом великим обтечен».[42] Поначалу все попытки штурмующих прорываться за Тезицкий овраг, отделявший внутреннюю цитадель от городских кварталов, заканчивались неудачей. Русскому командованию пришлось вводить в бой свежие резервы, прибытие которых решило исход битвы за Казань. Прорваться удалось именно у здания мечети. Все защитники ее во главе с верховным сеидом Кол-Шерифом погибли.[43] Последний бой произошел на площади перед ханским дворцом, где собралось около 6 тыс. татарских воинов.
В плен были захвачены казанский хан Едигер-Мухаммед, два его молочных брата и князь Зениет.[44] Других пленных не брали. От русской сабли и бердыша спаслись немногие воины, бросившиеся со стен и бежавшие под обстрелом русской артиллерии. Но лишь некоторым из них удалось выжить, перейдя мелководную речку Казанку и достигнув лесов на Галицкой дороге. Посланная с большим опозданием погоня настигла и уничтожила почти всех последних защитников Казани.[45]
Во время штурма погибло до 20 тыс. татар, всех прочих, как отметил автор одной из псковских летописей, победители «расплениша». По окончании уличных боев пленные были немедленно выведены из Казани. В городе вспыхнули пожары, угрожавшие ему окончательным уничтожением.
После подавления последних очагов сопротивления в Казань через ворота Нур-Али вступил царь Иван Васильевич. Он осмотрел ханский дворец и мечети, распорядился потушить пожары и «взял на себя» пленного Едигер-Мухаммеда, захваченные знамена, пушки и оставшиеся в городе пороховые запасы, «а иного ничего не велел имати».[46] Все остальные ханское достояние, равно как и уцелевшее имущество казанцев, досталось рядовым русским ратникам. По благосклонному соизволению царя воевода М. И. Воротынский водрузил на Царских воротах православный крест. 12 октября 1552 года Иван IV покинул завоеванный город, оставив наместником князя А. Б. Горбатого, в подчинении которого находились воеводы В. С. Серебряный, А. Д. Плещеев, Ф. П. Головин, И. Я. Чеботов и дьяк И. Бессонов.[47]
Коровин П. И. Взятие Казани Иоанном Грозным. Кон. XIX – нач. ХХ в.
Икона «Благословенно воинство Небесного Царя».
Покорение давнего врага Руси – Казанского ханства – стало событием огромного значения, нашедшим отражение и в русской культуре. Помимо знаменитого Покровского собора – храма-памятника этой победе, о знаменательном деянии Ивана Грозного напоминает и икона «Благословенно воинство Небесного Царя» (позднее и более распространенное название – «Церковь воинствующая»).[48]
38
Русское командование 7 раз обращалось к казанцам с предложением сдаться. Известен случай, когда в очередных переговорах принимал участие сам царь, переодетый в доспехи простого воина, чтобы не быть узнанным. – ПСРЛ. Т. 13. С. 214, 503; Казанская история. С. 145.
40
РИБ. Т. 31. Стлб. 194. Назначенное время штурма, по одной версии, пришлось перенести якобы из-за обнаружения противником места подкопа. В ходе установки в них пороховых фугасов казанцы догадались о приготовлениях к взрыву городских укреплений. Князь М. И. Воротынский сообщил об этом царю («И прислал к государю князь Михайло Воротыньской «Размысл деи зелие под город подставил, а з города его видели, и невозможно деи до третиаго часу (8 час. утра) мешкати»), который приказал немедленно взрывать заряды. – ПСРЛ. Т. 13. С. 215; ПСРЛ. Т. 29. С. 105. Но по версии Костровского летописца, ценного многими уникальными сведениями, подготовка к взрыву и не скрывалась: «И повеле царь Иван Васильевич Розмыслу немчину в подкопех под градные стены и под стрелницы многие бочки з зелием подкатити. И свечи с огнем на них поставити. И повеле государь всему воиску бити по большим набатом и по накрамом и во все ратные трубы. И повеле государь всем воеводам, со всеми полки, Ертоулу, и Передовому полку, и Левои и Правои руки полкам, и Болшему полку, и Сторожевому, и пешим стрелцом, и казаком коемуждо где указано стоять и приступать со всех стран». – ОР РГБ. Ф. 310. № 1110. Л. 209 об. Еще до взрыва мин в подкопах город начала обстреливать русская осадная артиллерия.
44
ОР РГБ. Ф. 310. № 1110. Л. 211 об. В момент пленения хану Едигеру-Мухаммеду было около 30 лет. Он являлся потомком последнего правителя Орды Ахмед-хана. Отец Едигера-Мухаммеда, астраханский хан Касим, был убит в 1532 годц, во время нападения на свое государство черкесского войска. В 1542 году Едигер-Мухаммед выехал на службу в Россию, прожил там 8 лет, участвовал в походе 1550 года на Казань, но вскоре после этого бежал в Ногайскую Орду. После переворота 1552 года стал казанским ханом, но во время взятия Казани русскими войсками попал в плен. Вскоре Едигер-Мухаммед был крещен (26 февраля 1553 года), получив в православном крещении имя Симеон, и женился на Марии Андреевне Клеопиной-Кутузовой (в ноябре 1553 года). В 1562/1563 годах принимал участие в зимнем Полоцком походе русских войск. Умер «царь» Симеон Касаевич 26 августа 1565 года, был похоронен в кремлевском Чудовом монастыре – РК 1475–1598 гг. С. 140, 156, 197. ПСРЛ. Т. 13. 229–230; 398.
47
ПСРЛ. Т. 13. С. 218; ПСРЛ. Т. 29. С. 108; Худяков М. Г. Указ. соч. С. 154; РК 1475–1598 гг. С. 138.
48
В настоящее время икона находится в экспозиции Государственной Третьяковской галереи. Написана она была для Успенского собора Московского Кремля и помещена у южных врат рядом с царским молебным местом. Во время богослужений икону видел молящийся Иван Грозный. Она напоминала царю и о прежней великой победе (взятии – Казани), и о его прямой обязанности и дальше защищать интересы православия во всем мире.