Иван Алексеевич стал писать мне в Москву, и с этого времени началась наша дружеская с ним переписка, продолжавшаяся более десяти лет. Я приведу здесь те письма ко мне Ивана Алексеевича, в которых упоминается имя Антона Павловича или раскрывается отношение Бунина к Антону Павловичу, которого он любил тогда искренно, глубоко, нежно.
Вот эти письма И. А. Бунина в отрывках:
«Ялта, 22 января 1901 г.
Очень виноват перед Вами, милая и хорошая Амаранта, но, право, я не вижу дней. Они мелькают так, что их за хвост не поймаешь, благодаря моему трудолюбивому и аскетическому образу жизни. Читаю, думаю, мечтаю, иногда кое-что запишу, кушаю на доброе здоровьице, беседую за столом с милой и кроткой Евгенией Яковлевной, бегаю на почту… Евгения Яковлевна здорова, — немного было распухло у нее горло, теперь прошло. Удивляемся, что значит, что Антон Павлович не пишет Вам. Он опять повторяет, что скоро, очень скоро приедет…
Если бы Вы были здесь, я бы рассказал Вам много трогательного и красивого, что придумал и видел за последнее время. А сколько экспромтов пропало задаром!..
Опишите представление „Трех сестер“, поклонитесь Книпперам. Прощайте, Амаранта.
Ялта, 18 февраля 1901 г.
Дорогая Мария Павловна! 13-го февраля, во вторник, я выбыл из Аутки на пароход, но на набережной увидел чрезвычайное волнение моря и поэтому, дабы не докучать своей возней Евгении Яковлевне, отправился в гостиницу «Ялта», где живу и до сего времени. Во вторник же Варвара Константиновна[8] получила телеграмму из Одессы от Антона Павловича, что он едет. Значит, сложилось все чудесно, мы беспокоились только, что Антона Павловича будет качать.
В четверг ночью он приехал, а в пятницу утром позвонил мне в телефон и позвал к себе. Был у него и в пятницу, и в субботу, и сегодня — по целым дням; конечно, по его желанию, а не вследствие нахальства, присущего мне. Был он со мной очень ласков, а мне было очень приятно с ним. Он задержал меня здесь — этим и объясняется то, что я еще здесь. Но в Аутку не переезжаю, ибо я все-таки на отлете.
Антон Павлович имел сперва немного утомленный вид, но сегодня был хорош, дай ему Бог тысячу лет здоровья! Милая Евгения Яковлевна счастлива и здорова. Что Вы, милая Мафа?
Многое поручал мне Антон Павлович написать Вам, но потом решил написать сам. Ну, пока до свиданья, милая Амаранта.
Поклон Книпперчику… Впрочем, она в Петербурге?
Одесса, 3 марта 1901 г.
Дорогая Марья Павловна, пожалуйста, не сердитесь за молчание. Мне самому очень неприятно, что я так долго не писал Вам…
Уезжая из Ялты или, кажется, с парохода писал Вам, как мил и сравнительно здоров и весел был дорогой Антон Павлович. Теперь больше ничего не могу сказать. Писем от него не получал. Успех Художественного театра меня искренно радует…
Антон Павлович все называл меня «Букишоном». Правда, хорошо?
«Одесса (середина марта), 1901 г.
Милая и дорогая Амаранта, очень крепко целую Ваши ручки за ласку и приглашение, но не знаю, приеду ли в Ялту. Пора на покой, домой, а то что ж это — опять „вагоны, буфеты, отбивные котлеты“, коридорные… Работать, конечно, в Ялте нельзя будет… то есть очень мало шансов на это. И, главное, долго ли Вы пробудете в Ялте? Не скрою, ей-богу, страшно хочется видеть Вас, видеть Ялту, Антона Павловича… Потом плыть с Вами по морю и держать путь в Россию уже по нежной весне. Очень хорошо! Но… ей-богу, не знаю… Одним словом, подумаю.
Относительно Антона Павловича Вы напрасно беспокоитесь. Я ничего не скрыл от Вас и сказал „сравнительно“ просто потому, что ведь никогда же Антон Павлович не производит впечатления крепчайшего здоровья.
Олечку очень жалею[9]. Остальных нечего, вероятно, жалеть. Да и, в общем, ведь все-таки успех огромный.
Жду от Вас еще письма — как и что. А я подумаю. Только, пожалуйста, не думайте, милая, что у меня просто нет желания ехать[10].
Мальчик мой болен немного. Да и вообще много грустного[11]. Жену мельком как-то видел.
«Лукьяново, Тулье, губ., 28 апр. 1901 г.
Дорогая Амаранта, не припишите мое долгое молчание тому, что я не думал о Вас это время, — просто я жил в беспорядке. В Ялте Вы все что-то были не в духе, и, по правде сказать, мне жаль чего-то… эти полторы недели могли пройти лучше. Все же я опять с большой любовью вспоминаю Ялту и Вас, и Книпшиц, и „Антошу“, и все и вся[12].
9
Художественный театр в то время был на гастролях в Петербурге. В своих рецензиях петербургские газеты ругали спектакли театра; на Ольгу Леонардовну это действовало тяжело.
11
У Бунина в это время были семейные неприятности. Он разводился с женой. Сын оставался с матерью. Иван Алексеевич приходил повидаться с ним через день.
12
И. А. Бунин в начале апреля все-таки в Ялту приезжал и прожил полторы недели. В эти же дни у нас гостила и Ольга Леонардовна. Мы все вместе весело проводили время, гуляли. Однажды мы ездили в Гурзуф, завтракали там в ресторане. После этой прогулки на просьбу Ивана Алексеевича сказать, какая часть расхода приходится на его долю, Антон Павлович «выписал» ему такой шутливый счет:
«Счет господину Букишону (французскому депутату и маркизу) Израсходовано на Вас:
1 переднее место у извозчика…………………….5 р.
2 бычков а ля фам о натюрель…………………1 р. 50 коп.
1 бутылка вина экстра сек…………………..2 р. 75 коп.
4 рюмки водки…………………………1 р. 20 коп.
1 филей………………………………..2 р.
2 шашлыка из барашка………………………..2 р.
2 барашка……………………………….2 р.
Салад тирбушон……………………………1р.
Кофей…………………………………2 р.
Прочее…………………………………11р.
Итого: 27 р. 75 коп.
С почтением Антон и Марья Чеховы, домовладельцы».
14 апреля мы втроем выехали из Ялты: я и Ольга Леонардовна в Москву, Бунин — в Одессу.