— Слушай, Юлька, только меня и делай, что я говорю. От остального отключись и забудь.
— А камера? — жалобно пролепетала я. Мне хотелось удрать домой или хотя бы в «Мисс Шик».
— Плюнь на камеру, — отмахнулась Мила.
И запись началась. Что я там делала, не помню. Для меня это были пять минут полной амнезии. Смутно зафиксировалась в мозгу лишь попытка попасть яйцом на сковороду. Пришла я в себя, только когда все закончилось. Передо мной на тарелочке красовалась идеальная яичница. Чересчур идеальная, чтобы быть творением моих рук. Я недоверчиво потрогала ее пальцем. Холодная и твердая. Резиновая!
— Милка, твоя работа?
Она покивала:
— Решила подстраховаться. Красиво, правда? У Димки с Дашкой отобрала. Они в магазине приколов купили и отцу на завтрак подсунули. Костю чуть кондратий не хватил. Он перед этим две ночи подряд дежурил, тяжелые больные были. Полчаса потом на детей орал. Вот я в педагогических целях и отобрала. А сегодня, видишь, пригодилась. Сейчас шоколад с имбирем от нее отмою, и еще послужит.
— Обман, сплошной обман, — простонала я.
— Великая иллюзия, — развела пухлыми руками Милка. — Не показывать же мне твою кривулю. Кстати, ты никогда не видела, как в твоем собственном журнале фото для кулинарных страничек делают?
— Никогда, — призналась я. — Нам их готовые присылают.
— А я видела. И уверяю тебя, там почти сплошная бутафория. Настоящая индейка так красиво никогда не выглядит. Поэтому ее тонируют и покрывают лаком для волос.
— Ужас! — меня почему-то жутко возмутил такой обман.
— Не ужас, а закон жанра. Ты ведь тех, кого интервьюируешь, тоже не слово в слово воспроизводишь, а компонуешь, чтобы поинтереснее выглядели.
— Это другое.
— Точно то же самое.
Получилась я в передаче на удивление хорошо. Даже жалко, что меня на экране было так мало. Ничего толком сказать не успела. Зато резиновая яичница выглядела — натуральнее некуда! Великая иллюзия с моим участием состоялась.
Самое главное, я и Милкиному начальству понравилась. Я не только прекрасно выглядела (сказали: «камера ее любит!»), но и довольно ловко готовила и, к тому же, трещала без умолку. Поэтому меня согласились принять для переговоров.
— Ты им на словах все покрасочней распиши, — наставляла меня Мила.
— Да у меня же такая подробная заявка!
— Они этих заявок по пятьдесят штук в день просматривают, у них потом в головах все перемешивается. В общем, Юлька, ты там излагай поподробнее, покрасивше, а самое важное постарайся повторить раз пять в различных вариациях.
— Чтобы дошло?
— Нет, чтобы застряло.
— Понятно. Значит, вести себя так, словно в заявке я вообще ничего не писала?
— Именно, — подтвердила Милка. — Но одновременно старайся не рассусоливать. Иначе могут до конца не дослушать. У них время — деньги. Успеешь дать полное представление о своей программе — прекрасно, не успеешь — все равно максимум через полчаса выставят.
— Послушать тебя, они еще хуже моей сопливки.
— Кто бы возражал, но у них и проблем больше, и ответственности. Живут галопом. И твоя цель — в их галоп вписаться.
— Ой, Милка, как тебе-то вписаться удалось?
— Со мной другой случай. Я, наоборот, отказывалась, а они меня уговаривали. Пока рейтинг у передачи есть, мной довольны.
— Может мне прийти и начать отказываться?
— Мысль оригинальная, — хохотнула моя подруга. — Возможно, даже впечатление на них произведешь. Только вопрос: какое? Сильно опасаюсь, что твой отказ тут же будет принят.
Я нервно засмеялась.
— Ладно, сделаю по-твоему.
После того как я написала заявку, у меня возник дотоле отсутствовавший интерес к телевизору. Раньше я не особенно им увлекалась, а теперь смотрела подряд все передачи, в которых были хоть какие-нибудь ведущие. Хотелось почерпнуть на будущее что-нибудь для себя. И я вывела одну интересную закономерность. Женщин-блондинок (натуральных или крашеных) на телевидении очень много. Мне даже кажется, они преобладают. Возможно, я ошибаюсь. Но уж пятьдесят на пятьдесят — как минимум. А вот среди мужчин-ведущих определенно доминируют темноволосые, на худой конец — седые или лысые. Впрочем, допускаю, что изначально и они были темноволосыми. Светленьких — раз-два и обчелся. А уж начальство почти поголовно брюнеты, шатены и, как самая крайность, — темно-русые. Я долго думала, почему? Должна же быть в этом какая-то логика. Видимо, темноволосые мужчины выглядят солиднее и агрессивнее, а блондинкам легче добиться своего, потому что они больше нравятся темным мальчикам. В таком случае, я должна им подойти. Тем более, я не крашеная, а почти совсем натуральная. Милка, правда, вписалась, хотя и шатенка, но они ведь сами ее уговаривали, а я с заявкой иду.
Марк Макаров — генеральный продюсер канала — полностью соответствовал выведенной мною закономерности. Темный шатен. Высокий и достаточно плотный. И хорош той мужской некрасотой, которая обычно сводит женщин с ума. Я бы хотела понравиться такому мужчине как женщина, но, увы, передо мной стояла совершенно иная задача, и отвлекаться было не в моих интересах. Жаль. Ох, как жаль!
Я попыталась вспомнить, что читала о нем в Интернете, но, уловив на себе его цепкий оценивающий взгляд, плюнула, решив сосредоточиться наделе. Хотя как хорош!
Мы начали обсуждать мою заявку. Я, по Милкиному наущению, принялась быстро и подробно пересказывать все, что там уже было написано. Он некоторое время послушал, затем, усмехнувшись, перебил:
— Юлия Александровна, я это уже читал. Вы очень доходчиво изложили свой замысел, а склероза у меня пока еще нет.
Ну, Милка! Подставила! Или я настолько хорошо пишу? Мне хотелось верить в последнее. Марк принялся расспрашивать меня о деталях, которые я обошла в заявке, и я чувствовала, что мои ответы его вполне устраивают.
— Что ж, — наконец задумчиво произнес он. — В теории звучит неплохо. Поглядим, как получится на практике. Сделаем несколько пилотных выпусков, а потом будем решать. Он кинул на меня испытующий взгляд и с ухмылкой поинтересовался: — Если честно, беретесь обеспечить присутствие хотя бы трети тех громких имен, которые тут, — он потряс в воздухе моей заявкой, — упомянуты?
Мне стало обидно.
— Я перечислила здесь только тех, в ком абсолютно уверена!
— Неужели заранее их опрашивали? — Он удивленно поднял брови.
— Естественно, нет, — с прежней запальчивостью отвечала я, — просто они всегда готовы мне дать интервью.
— В таком случае вас могут ожидать неприятные сюрпризы, — предупредил он. — Некоторые люди очень боятся камеры.
— Но на других-то каналах они выступают, — возразила я.
— Будем надеяться, — с сомнением произнес он. — Просто учтите: их не всегда легко уговорить.
— Марк Олегович, наверное, если я решилась за это взяться, то уговорить их и привести на передачу — мои проблемы, — нахально заявила я и даже немножко испугалась.
Ему, однако, моя реакция явно пришлась по душе.
— Вот тут совершенно с вами согласен. Ваши проблемы должны оставаться вашими и не превращаться в мои. Если у вас это выйдет, сработаемся.
Я скромно потупила взор и сказала:
— Постараюсь.
— Тогда, считайте, на данном этапе мы договорились. А дальнейшее, уж извините, зависит только от вас. И еще позвольте один маленький совет. Чтобы вы сразу не наделали ошибок. Вот. Исходя из вашего списка. Ни под каким видом не вздумайте пригласить в пилотные выпуски людей, пусть и с мировой славой, которые заикаются или страдают, например, нервным тиком, мямлят, не выговаривают половины букв алфавита, ну и так далее. Потом, если передача сложится, зовите их сколько угодно. Но «пилоты» — ваше лицо. Как в них покажетесь, такая и репутация будет. Туда зовите самых-самых. Наиболее интересных, остроумных, находчивых и бойких собеседников. Тогда полдела будет сделано. Потому что, если в пилотном выпуске вам придется тратить все силы, чтобы расшевелить вялого собеседника, вы пропали. Понятно?