Рубка была вовсе не столь велика, но светящиеся блики контрольных зон на противоположной стене создавали впечатление чуть зыблющейся водной глади, украшенной золотой закатной дорожкой.
Мальчишеский голос сорвался на самой патетической ноте. Но эта отчаянная попытка восстановить мир, конечно же, не могла иметь успеха. Только один из налетчиков громко сглотнул голодную слюну, да великолепный Модест мечтательно пробормотал:
– А охота здесь, должно быть, знатная!.. – и погладил большим пальцем потертую кобуру, приминавшую пышные буфы панталон.
Что касается Иды, то она, вероятно, даже не слышала творения своего слуги, поскольку всецело была занята ловлей Лиры Офирель. На правой руке Лиры был защелкнут один браслет наручников, второй Ида держала в руках, медленно водя им в воздухе и выжидая момент, чтобы поймать левую руку математика.
– Тебе не жмет, детка, мой браслет? Умоляю, примерь и второй, – гипнотизирующим шепотом уговаривала она. – В этом сезоне самый модный цвет – ржавое железо. Ха-ха-ха! Лира в кандалах! Свободу Лире Офирель!
Сбившись со взятого тона, амазонка неловким движением накинула браслет на свое запястье, приняв на миг собственную руку за руку соперницы. Изъеденные ржой железные наручники соединили короткой, но толстой цепью конечности обеих дам. Обнаружив ошибку, предводительница пиратов пришла в замешательство.
– Это вы виноваты, – обратилась она с упреком к Офирель, дергавшей ее за руку.
Вынув из-за пояса связку ключей, королева абордажа отщипнула безупречными зубами один из них и, пытаясь подхватить его свободной рукой, уронила на пол.
– Ах! – воскликнули обе дамы.
Но ключик уже утонул в желто-зеленых космах сфагнумного ковра. Женщины опустились на колени и, не сговариваясь, принялись его искать.
– Что это? – спросила вдруг Ида, указывая на бледно-розовый шарик, от которого в мох уходила тонкая бескровная нитка.
– Клюква, – ответила Офирель, зондируя тонкими пальцами мох. – Тут ее много. Вот приходите через месяц… Теперь еще кислятина, а как созреет – пальчики оближете.
– Лизать пальцы? – удивилась Ида Клэр. – Зачем?
– Ах, оставьте! – отмахнулась Офирель. – Придет время, попробуете и сами поймете. Главное, в меру добавить сахарной пудры.
– И вкусно?
– Прелесть! А вот и он! – с этими словами Лира вытащила из-под ковра ключ. – Дайте-ка руку, не пойму, как снимается эта железяка.
Некоторое время Лира возилась с замком, потом Ида Клэр сказала недовольно:
– Пустите, я сама. Вы не умеете.
Теперь уже Ида склонилась над браслетом Лиры, пытаясь расстегнуть его. В конце концов ключ, не выдержав, переломился, а наручники закрылись еще на один щелчок.
– Ах! – дружно сказали пленницы.
– Это вы виноваты! – заявила Офирель, спеша отвести подозрение, что ключ треснул еще у нее в руках.
– Не будем выяснять степень виновности, – сказала пиратесса, выдавая своей лексикой богатый опыт по части судопроизводства. – Лучше подумаем, что нам делать? Мы с вами, голубушка, связаны одной цепочкой, и ссориться нам не следует. Милочка, давай дружить?
– Давай! – подхватила Лира, и новоявленные подруги направились к выходу.
– С тобой мне будет спокойнее, – говорила Ида, – да и тебе тоже. Этот Модест, он ужасный человек… Кстати, – добавила она громко, – Модест, займитесь пленными и добычей.
Чмокнул входной клапан, гофрированная глотка коридора поглотила женщин.
– Позвольте представиться, – выступил золотопогонник, – Модест фон Брюгель! – он покосился на генеральский эполет и честно добавил: – Подпоручик.
– Что вам от нас надо? – устало спросил Крыжовский.
– Не изображайте наивных детишек! – оскорбился фон Брюгель. – Что может понадобиться пиратам? Добыча – корабль и пленники. И все, что есть на корабле. Например, из этой колючей дубины, – он указал рукой на Ангама Жиа-хп, – должны получиться неплохие комод и вешалка для шляп. Я поставлю ее в своей каюте.
– Протестую! – сказал Ангам Жиа-хп. Дикторский голос зазвенел гневными нотками.
– Так ты не полено?! – вскипел барон. – Значит, ты меня нарочно изодрал? Ладно же! Быть тебе комодом! А пока ты у меня посидишь в клетке!
Однако никаких шагов к осуществлению угрозы подпоручик не успел предпринять, и все из-за того, что женщины никогда не закрывают дверей производственных помещений. Настоящий момент не был исключением, пленка входного клапана оказалась откинутой, и в приоткрытую дверь влетело около десятка ремонтников-цементаторов, неловко выпущенных Стойко Бручем и потому уцелевших во время катастрофы.
– Осы! – взвизгнул Модест. – Только не это, у меня аллергия!
– Осы! – испуганным эхом откликнулся Педро, и в этот момент один из ремонтников всадил жало-зонд ему в губу.
– Ой! – вскрикнул замурованный негодяй, и сразу же ремонтники-цементаторы бросились на него, облепив нос и щеки.
– О-о-у-у!.. – выл несчастный.
В конце концов он не выдержал и замахал руками, отгоняя от своей физиономии крошек, добросовестно исследующих странную заплату. Неожиданно освобожденный Крыжовский перелетел через рубку и с разгону врезался в многострадальный экран кругового обзора. Зазвенело стекло, шумно хлынула вода. Вдалеке послышался топот бегущего оптика.
– О-о-о!.. – стонал Педро, прикрывая руками изувеченную распухшую рожу.
– Закрой рот, воздух выходит! – сердито приказал мокрый Крыжовский.
Педро умолк, и ремонтники, убедившись, что заплата, несмотря на свою необычность, герметична, улетели. Крыжовский, боевой дух которого угас, залитый холодным душем, нерешительно взялся за стенку бокса.
– Хватит драться, – сказал вдруг Модест. Он тоже был мокр, с козырька фуражки свисали водоросли. – В конце концов, это не дело, просыхать не успеваем. Так и простудиться недолго, инфлюэнцу схватить. К тому же ваше положение безнадежно, вы тут один, а нас пять с половиной. Предлагаю почетный плен.
Крыжовский в знак согласия подошел к гузгулаторию и поставил на место стенку, скрыв от нескромных глаз полощущиеся желтые носки.
– И чего вы добились? – спросил он. – Кораблем управлять вы не умеете…
– Сумеем, – пообещал многоопытный подпоручик конно-артиллерийского полка.
Экран засветился, но тускло, поскольку разрядников не хватало. Запасы тины, икры и улиток тоже подходили к концу. Но изображение все же прояснилось, и Крыжовский увидел, что на шхуне готовят сеть. Пираты всегда были неплохими рыбаками, к тому же присутствие молчаливого конкурента с удочкой подбадривало их. Бесконечные мили пеньковых канатов мелькали в мозолистых руках, на палубе чинили ячеи, навешивали ряды поплавков из пустых кокосовых орехов. Но вот сеть готова, и несколько молодцов, перекрестившись и закатав штанины выше колен, спустились с корабля и принялись обводить бреднем «Конан Дойла». Переплетения веревок, рассекшие созвездия, казались прутьями решетки.
На шхуне подняли якорь, межзвездный пассат надул паруса, и корабли, плененный и пленивший, тронулись в путь. Скорость превысила восемьсот квадрильонов узлов, созвездия поворачивались, меняя очертания, и исчезали за кормой. А впереди мрачно и безобразно вырастало опасное, непроницаемо серое пятно.
– Стойте! – закричал Крыжовский. – Мы там погибнем! Это же Гекуба!
– Мы не погибнем, – ответил Модест фон Брюгель, указав рукой вперед, где на корме летящей на всех парусах шхуны бронзовело название: «Заря Гекубы».
Дин Крыжовский обреченно опустился в кресло. Пираты, сидя кружком на полу, жевали незрелую клюкву.
Глава 2
Научно-познавательная
Гигантское скопление астеровируса было обнаружено прошлыми экспедициями в области повышенной активности биоплазмы с эмоциональным фоном 400 килоэм. Это наконец объясняло непонятные выбросы живого вещества в самый густонаселенный сектор Галактики. Когорта Пауля Вреггильса, буравившая квазислоистую платформу квазара У-003, была спешно снята и брошена навстречу опасности. Старенькие звездоходы тридцать седьмого поколения, выстроенные из допотопных жидких биогелей, едва выдерживали крутые виражи пространства с радиусом 50–60 физиологических ступеней, то есть в половину возможного для этой части Вселенной.
1
Все включённые в состав повести стихотворения, за исключением колыбельной на стр. 354, написаны А. Рыбошлыковым.