— Да бросьте, Иван Семеныч! Подъезжайте скорее! Чем здесь щуки плохи? Устроимся!
Но лодка удалялась. Постепенно замирал стук уключин. Так он и уехал…
Какой спортсмен не порадуется такому улову? Семь янтарных «прогонистых» щучонок, тройка сизых горбатых окуней кувыркались в корме лодки… Килограммов шесть, пожалуй, будет! Ветерок потянул сильнее, туман исчез, и ослепительное солнце разлило в прохладном воздухе непередаваемую осеннюю негу.
Я уложил рыбу в рюкзак, сполоснул из деревянной бадейки скользкое от щучьей слизи днище лодки и с наслаждением потянулся…
Но где же все-таки Иван Семеныч?..
Вдали, под желтым обрывом крутого берега, маячила одинокая лодка… Пожалуй, он!.. Я взялся за весла.
Рыболов издали напоминал мальчика. Небольшого роста, в кургузом пальтишке, стоя, он ловко орудовал спиннингом. Вдруг Иван Семеныч быстро нагнулся к воде. Значит, тоже что-то поймал.
И опять раздался стон:
— Вот не везет!.. Что же делать-то? Тут от базы до станции верных три километра. (Тяжкий стон.) А у них, дьяволов, вторые сутки, как машина поломалась. Хозяева тоже называются… Как теперь доберешься?.. Погиб, совсем погиб! (Душераздирающий стон.)
Я подогнал свой ялик вплотную и ахнул. Лодка Ивана Семеновича была завалена форменными крокодилами. Самая крупная моя рыбина и в половину не тянула его рядовой.
Не выдержав, я громко расхохотался. Так вот, оказывается, почему он стонал!
— Рыбак рыбака в беде не бросает, — сказал я. — Дотащим как-нибудь. Помогу. Если через часок тронемся, то к полуденному поезду вполне успеем.
— Милый! — засуетился Иван Семенович. — Дорогой человек! Душа! Не знаю, как и благодарить. Значит, уважишь старого грешника?.. И уж если так дело оборачивается, какого пса сейчас от добра уезжать? Вон она как берет! Ты только гляди!.. Давай с ночным поедем! Поедем с ночным поездом, золотой ты человек! Ну-ка, подайся в сторонку, а то, неровен час, крючком не зацепить бы!
И с радостным стоном он чиркнул удилищем по воздуху и далеко метнул блесну.
И вот что характерно
— Двенадцать кило! — сказал Всеволод Михалыч, подтягивая лямку плотно набитого рюкзака и делая выпад левым плечом, словно наступая на неведомого противника. — Пожалуй, даже с походом. Насчет веса я, брат, точен. Аптека! Да, по совести сказать, разве это груз?.. Помоложе был, по три пуда на горбу таскал. И то ничего! И вот что характерно — все ведь рыбаки такие… То есть рыболовы-спортсмены. На природе не ощущают усталости. Как это?.. Ну да!.. Абстрагируются от нежелательных ощущений. Это, брат, не в городе!.. Хотя бы взять и сейчас. А воздух, замечаете, какой? Тэ-же! Ей-богу! И соловушка разливается. Слышите? Будто консерваторию, шельмец, закончил. С золотой медалью. Лауреат!.. Но погода-то, погода! И все живое на свет повылазило. Замечаете? И мошки, и козявки всякие, и комарики… Красота!
Мы выбирались после удачной рыбалки на глухую проселочную дорогу. Путь предстоял не близкий, километров семь. Хотелось пить, есть, спать. Место было болотистое, кочковатое. Порой ноги чуть не до колен увязали в жидкую черную грязь. Хорошо еще, что спасала ледяная подошва там, внизу. Поздно в этом году оттаивали переславские болота.
А вокруг во всем своем великолепии стоял майский полдень. Солнце стремило с безоблачного неба прямые лучи. Благоухали молодые березки. Неистовствовали соловьи.
— Много все-таки чудаков у нас в столице, — продолжал Всеволод Михалыч, когда мы одолели первую, наиболее легкую половину пути. Собеседник мой так и не прерывал воркотни: недаром друзья окрестили его «рыболовным комментатором». — Не доходит до некоторых людей эта красота… А воздух-то, воздух! Не с каждым «Гастрономом» сравняешь! Ей-богу! Сытный, я бы сказал, воздух! Мясным салатом пахнет! Так бы и съел! Ой!..
Тут он неожиданно сделал всем туловищем замысловатый пируэт, и не упрись вовремя удилище о кочку, полоскаться бы Михалычу в глубокой луже…
— И кой сатана по этим тропкам лазит?! Ух! Так вот я про некоторых говорю, про городских. Хилый народ! Чахлый! И очень любит с болезнями всякими носиться. Особенно с этой… Как ее?.. Гипертонией, что ли? И вот спорить начнут, у кого давление выше. Смех, ей-богу!.. Замечали? А есть и другая порода. Те, как выходной — так в павильон. Пиво пить. Сидят с пеной у рта. Точно бешеные! Это у них называется отдых… Культура!.. А я, брат, нет! С этой медициной ни-ни! Не связываюсь! Я чуть что — на речку. Для меня речка — все. И амбулатория и поликлиника. И вот что характерно: все ведь рыбаки такие. Рыболовы-спортсмены. А то вот еще — замена ли? Вытащи городского мужика на природу, — он комаров пугается. Другой от комара чешет, точно заяц от гончей. Ух, черт, укусил кто-то! В самый затылок, негодяй!.. А с весом я, пожалуй, просчитался. Поскромничал в этот раз. Рыбы-то в мешке верный пуд. Даже с походом… И чего соловей разоряется, не пойму! Ночи ему мало, что ли? Никак фонтана не заткнет. Ух!