И Семен Петрович тоже поехал. Инспектор по качеству. Худощавенький, в очках и с бородкой. Совсем иного склада товарищ — печеночник. А уж это порода известная — динамит. Особенно, если съест или выпьет то, что медициной противопоказано.
Обсуждали же мы товарища Мякинникова, Василия Горыныча, который в транспортном главке работает первым замом и непосредственно опекает наш объект. Да вы его, может быть, видели. Желтоглазый такой, кругленький, и верхние зубы торчат. Кабинет у него еще на третьем этаже, через площадку.
Первым Семен Петрович слово взял:
— Вызвал меня этот индюк вчера в главк. К шестнадцати ноль-ноль. И не менее часа в приемной проманежил. Спрашиваю секретаршу: «Скоро?» — «Обождите, — отвечает, — занят. Тезисы к совещанию заготовляет». — «Да что, говорю, тезисы — это дрова, что ли? Или сухие грибы?» — «Не знаю, шипит, а вы все-таки обождите!» И вышла. Ну, тут я не утерпел — и глянь, грешник, в замочную скважину. А он, оказывается, гимнастикой занимается. По расширенному комплексу!.. Вот, братец ты мой, какие у них тезисы!
— Подумаешь, беда! — миролюбиво замычал Петр Степанович. — Дело не медведь. А у Василия Горыныча заботы всегда хватает. Товарищ высокоответственный и притом крупный общественник. Ни одного собрания не пропустит.
— Да уж горлопан! — в тон продолжал Семен Петрович. — Это точно. Ему бы только вылезти, а уж шуму наделает. «Как работаете? Вы по старинке! Все у вас этот, тьфу., как его? Архаизм, что ли? Перековываться надо. Искать новые пути!..» А сам с десятой базы две машины пиленого леса для дачи вывез. Я-то знаю! Вот тебе и новые пути! Уж по ним, братец ты мой, ездили-ездили! Как по этому самому Ленинградскому шоссе.
И Семен Петрович, повернувшись, неосмотрительно сплюнул против ветра.
— А все ж таки рыбачок он, — не сдаваясь, сказал Петр Степанович. — Родственная душа!
— Что такому родственнику не рыбачить? Машина не нанятая! Сядет, бывало, да закатится под самый Калинин.
— Наверно, и нынче выехал! — вздохнул Петр Степанович. — На своей прикрепленной. Большое все-таки удобство!
— Отстаешь от событий, братец ты мой, — с ноткой гражданского сладострастия в голосе перебил его Семен Петрович. — Нынче прикрепляют, да не ко всякому. Неужто газет не читаешь?.. Отъездился твой благодетель.
— Я так думаю, должна произойти из этого случая какая-либо разрядка, — несколько недоуменно загудел Петр Степанович, заслушав едкую информацию об ограничении мякинниковских прерогативов. — От излишеств, конечно, можно человека отучить, а вот от рыбалки — ни-ни! Как говорится, история не знает примеров. А вот что Василий Горыныч из любого положения выход изыщет — это точно! Светлая голова!
И неизвестно, куда бы дальше повернул разговор, как вдруг замечаем — повисла у нас на хвосте машина. Автобус и с черной полосой вокруг кузова.
— К счастью! — заметил Петр Степанович и голову вбок отворотил. — Не иначе, сегодня ершом обловимся.
А Семен Петрович, как оказалось, с вечера маринованный огурчик съел. Нежинский, с пупырышками. Все думал, как-нибудь обойдется. А не обошлось. И взыграла у него с того огурчика печень.
— Тебе, — кричит, — стыдно так высказываться! Местком еще, а сам в приметы веришь. Слабо, видно, у тебя поставлена антирелигиозная пропаганда. А порешь, между прочим, ерунду… Уж если на то пошло, каждому известно — покойника повстречать к большим неприятностям… Как вот я чувствовал, что ничего нынче не поймаем!
И пошел и пошел! Пока его кашель не забил. А потом закурил и говорит дальше:
— А сейчас очень поучительно было бы выяснить, от чего данный товарищ отдал концы? Могло случиться — на рыбалке простыл, и вот теперь такие неприятности!
Здесь-то он и зацепил Петра Степановича за живое. Как тот зашумит:
— Да ну тебя к свиньям! Ты давай меняй пластинку! Люди на отдых поехали, а он, эвона, нашел, о чем толковать!
Семен же Петрович линию свою продолжает:
— Любопытно, — говорит, — знать, не снижаются ли в нынешнем сезоне цены на похоронные принадлежности? Снизили же, например, на пылесосы.
— Не знаю, — отвечает Петр Степанович. — Не приценялся!
— А какое, — спрашивает дальше Семен Петрович, — вы предпочитаете для отдыха кладбище — Даниловское или Ваганьковское?
Тут Петр Степанович поворотился и давай сверху по кабине кулачищем лупить. Знак дает водителю, чтобы остановился.