— Разве это пешня?! — бурчал он, яростно врубаясь в лед.
— А ты сныряй за хорошей! — с напускным простодушием предложил Паша. — Там много твоих валяется. Может, и подберешь подходящую!..
А тут еще понесла эта дотошная поземка. Холодные юркие змейки выискивали каждую щель в одежде, залезали под шарф, под шапку, пробирались в рукава.
— Не будет клева… — Федя шумно вздохнул. — Погода!
— Каркай больше! — сумрачно отозвался приятель, ожесточенно подергивая удилищем. — Ну и сидел бы дома, на печи. Тоже мне рыбак!
— И не жди толку! — плаксиво тянул Федя. — Связал меня с тобой леший веревочкой. Жаль, слово дал, а то бы нипочем сегодня не пошел.
— Ну и ступай! — взорвался Паша. — Не держу!..
Ребята замолчали.
— Зацепил! — вдруг с горечью сказал Паша. — За куст, наверно. Или за корягу! Выбрал местечко! Тут без последней блесны останешься.
Федя, не отвечая, схватился за щеку, сбросил на лед рукавичку и стал энергично растирать захолодевшее место.
— Жулики! — спустя минуту вновь раздался из-под нахлобученной ушанки голос Паши. — Разве это леска?
И опять ты, Федька, виноват! Поедем да поедем на Птичий базар. Там все дешево. Вот и съездили! Слышь, что ль? И получилось: дешево да гнило!.. Чуть потянул — она и лопнула!
Он опустился на колени и заглянул в лунку, где оборвал блесну. Оттуда на него, помаргивая, смотрел широкоскулый паренек со сморщенным от напряжения переносьем. И Пашка первый со злостью плюнул на Пашку второго.
А потом Паша долго канителился, привязывая новую блесну закоченелыми пальцами.
— Не иначе, вот она, где рыба стоит! — подчеркнуто бодро, наконец, воскликнул он. — Рядом с корягой! Во! — Отвернув от ветра лицо, Паша, не глядя, с силой рубанул лед пешней. Рубанул второй раз. На третий пешня попала во что-то мягкое.
В ту же секунду Федя болезненно охнул.
— Растяпа! — в полный голос заорал на него Паша, пытаясь сбросить с кончика пешни новую Федину рукавичку, очень сейчас напоминавшую котлету, вздетую на гигантский вертел. — Раскидает все кругом! А потом скажет, другие виноваты. Смотреть надо: не видишь, человек рубит?
Федя не вымолвил ни слова. Он молча подошел, снял с пешни рукавичку и сел на ведро, низко опустив голову.
Каким несчастным чувствовал он себя! Любимая удочка сломана. Порвана рукавичка. Заветное место в заливе занято чужими рыболовами. Коварство Пашки. И разве это погода?
В шуме ветра ему вдруг почудился хриплый смех деда Макария. Дед — болтун, обязательно всем по деревне разнесет о сегодняшнем случае, да еще что-нибудь присочинит. А сейчас, безнадежное сидение над лункой, когда не берет и, хоть ты тресни, не будет брать рыба! Ну, погоди, Заика!..
Но и Паша, оказывается, недалеко ушел от друга. Вот проклятый язык! Надо же было неосмотрительно обещать утром матери: «Без рыбы не ожидай!» И потом за налима очень обидно: нужно было леску тащить самому. Конечно, леску в коряги завел большой налим. Паша даже отчетливо представил его себе; широкоротого, с глазами, похожими ка желтые бусинки, и будто разделанной под мрамор толстенной спиной. А как нескладно получилось с этой рукавичкой! Федька, пожалуй, крепко обиделся!.. Ну и подумаешь, дело какое! Это же не нарочно. А вот выходить нужно было раньше. И опять это Федька виноват: он проспал. Вышли бы раньше, обязательно опознали вчерашние лунки дяди Якова по тому количеству папиросных окурков, которые он оставляет на каждом своем привале. А курит дядя Яков только «Прибой» — это всем известно. И уж на его лунках всегда удача… А тут не берет рыба! Паша задумался, машинально взялся за нос и вдруг ощутил под рукой зловещую пустоту.
— Федька! Эй! — с ужасом обернулся он к приятелю. — Глянь у меня нос!
Федя поглядел исподлобья на Пашин нос и немедленно схватился за собственный. Покачав его для верности влево и вправо, он с насмешливо-безразличным видом сказал соседу:
— Так и оставь! Очень тебе идет.
Паша долго тер снегом прихваченный морозом нос. Наконец коже вернулась чувствительность, а потом задрало так, что, казалось, лучше бы и вовсе не было этого носа! Федя во время операции никакого сочувствия другу не высказывал, и это привело Пашу в смешанное состояние досады и облегчения, «Это он за рукавичку! — подумал Паша. — Ну ладно, Пешнетоп, теперь мы вроде квиты!»
А погода становилась все злее. Сплошная серая пелена угрожающе затянула край неба. Фигурки людей в заливе пришли в тревожное движение. Видимо, им тоже здорово доставалось от поземки.
Конечно, следовало бы возвращаться домой. «Федька только этого и ждет, — думал Паша. — Но обещание, данное матери… А главное — авторитет, до сих пор не запятнанный авторитет первого среди ребят рыбака по деревне. Нет! Надо сидеть и ждать, стиснув зубы. А как же полярники?! А охотники где-нибудь в тайге? А пограничники? Конечно, сидеть! Перетерпеть! А Федька, что это за рыбак? Хнычет, как девчонка! В последний раз беру его с собой на рыбалку! Бр-р!.. Какой ветрище!..»