— Я что-то не совсем понимаю, — отозвался я. — По вашим словам, вы убили Джаспера, защищая себя. Я согласен, что суд присяжных найдет вас виновным самое большее в непредумышленном убийстве. Зачем же вы скрывались и пошли на то, чтобы избавиться от тела убитого?
— Это не я. Это Лорел. Она, вероятно, чувствовала себя виноватой из-за нашей связи еще в Техасе. Да и я, признаться, чувствовал себя виноватым и в этом и во всем прочем. Не забывайте, что Джаспер был моим братом. Я чувствовал себя Каином.
Может, когда-нибудь, давным-давно, он и вправду чувствовал себя Каином, но сейчас в его словах явно слышалось что-то фальшивое. Его мать зашевелилась и опять перебила его.
— Твое признание дорого тебе обойдется. Ты это еще не понял? Хочешь, чтобы этот сукин сын забрал все, что у тебя есть?
Не сводя с меня глаз, Хэккет ответил:
— Не думаю, что мистер Арчер способен на шантаж.
— Верно, такие, как он, называют это по-другому. Следствие, расследование, выяснение обстоятельств и так далее. Сначала мы купим ему жилой дом, потому что ему негде жить, потом помещение для его конторы, потому что ему негде хранить его папки, а с него мы получим по пять центов за доллар. — Она встала. — Какова ставка на этот раз, ты, сукин сын?
— Перестаньте, Этта. Нельзя так злиться, вы же выходите из образа. А я-то никак не мог понять, откуда у Лорел появился, жилой дом, да и у вашей матушки тоже.
— Оставьте мою мать в покое, она не имеет ничего общего со всей этой историей. — По-видимому, я наступил миссис Марбург на больную мозоль. — Вы что, разговаривали с Элмой?
— Немного. Кстати, ей известно гораздо больше, чем вы думаете.
Впервые за время нашего знакомства в глазах миссис Марбург появился страх.
— Что ей известно?
— Что Джаспер убил Марка Хэккета. И, по-моему, она считает, что это сделано по вашему наущению.
— Еще чего! Джаспер сам это задумал.
Миссис Марбург поняла, что допустила промах.
Теперь страх был не только в глазах, он расползся по всему лицу.
— Джаспер признался вам, что убил Марка? — спросил я.
Вспомнив, что можно укрыться за давностью преступления, она не сразу, но ответила:
— Не помню. Прошло слишком много лет, да и я тогда была вне себя от горя.
— Значит, не хотите ответить? Тогда попросим магнитофон нам помочь. — И я потянулся к магнитофону, собираясь его включить.
— Подождите! — сказала миссис Марбург. — Сколько вы хотите, чтобы на этом остановиться, уйти и забыть про нас? Назовите сумму.
— Мне надо подумать.
— Думайте. Предлагаю вам миллион долларов. — Она перевела дыхание и добавила: — Свободных от налога. Будете жить по-королевски.
Я обвел взглядом комнату.
— Короли так живут?
— Что толку говорить с ним, мама? — со своей стремянки воззвал Хэккет. — Он нас не понимает, мы не понимаем его. Поэтому, как ты уже сказала, хватит разговаривать.
— Слышали? — спросила меня миссис Марбург. — Миллион долларов свободных от налога. Наше последнее предложение. Делать вам ничего не нужно. Уходите и все.
Хэккет не сводил с меня глаз.
— Зря тратишь время, — сказал он. — Ему не нужны наши деньги. Ему нужна наша жизнь.
— Замолчите вы оба!
Я включил магнитофон, прокрутил пленку немного назад и снова услышал голос Дэйви:
— …либо врешь мне. Кому же?
— Не надо на меня давить, — сказала Лорел. — Я не лгала тогда, не лгу сейчас. Человек, попавший под поезд, — твой отец.
— А вчера ты говорила совсем другое. Ты сказала, что Стивен Хэккет — мой отец.
— Верно.
Я посмотрел на Хэккета. Он внимательно слушал, по-прежнему не сводя глаз с моего лица. Его же лицо стало каким-то мертвым, и презрение в глазах сменилось ледяным отчуждением.
— Я не понимаю, — произнес голос Дэйви.
— Тебе и не надо понимать, мальчик. Я не хочу копаться в прошлом.
— Но я хочу знать, кто я такой, — нараспев повторил он. — Я должен знать. Мне это важно.
— Зачем? Ты мой сын, и я тебя люблю.
— Тогда почему ты не хочешь сказать мне, кто мой отец?
— Я уже сказала. И хватит. Не то только беду накличем.
Открылась дверь.
— Куда ты идешь? — спросила Лорел.
— Меня ждут. Извини.
Дверь захлопнулась. Лорел поплакала немного, потом снова налила себе выпить. Зевнула. Стала собираться спать, закрыла какую-то дверь. Ночные звуки, шум машин с улицы.
Я прокрутил пленку вперед, остановил, включил и услышал свой собственный голос:
— …заправский адвокат. Из тех, что разглагольствуют в бильярдных.
— Ничего подобного, — ответил мне голос Лорел. — Он вовсе не болтун. И в бильярдных не околачивается. Он мальчик серьезный.