– Нельзя же похитить мужика посреди улицы и думать, что никто этого не заметил, – вещаю я, стараясь не блеять. – Мужики, вы же «фараоны», господи боже мой. Вы когда-нибудь слыхали о видеорегистрации наружки?
– Ага, слыхали, – с ехидством отвечает Фортц, – каждая камера в городе известна нам наперечет. Чего ж еще мы припарковались там, где припарковались, как по-твоему?
– Но будут же свидетели? – Уже определенно блеянье. Я определенно смахиваю на козленочка.
– Не исключено, – признает Кригер. – Но ко времени, когда хоть кто сообразит, что ты пропал, мы, как пребывающие на боевом посту копы, даже и не вспомним, как с тобой говорили. Ты не помнишь, видел ли этого типа, партнер?
– Какого типа?
– Ирландского.
– Какого ирландского типа?
– Вот именно.
И они стукаются потными грудями, а я замечаю налипание жиденьких волосенок с одной груди на другую.
Их торжество прерывает ноутбук, внезапно принимающийся пронзительно чирикать, как канарейка. Фараоны встречают эту нежданную трель с внезапной приглушенной почтительностью, будто трубный глас архангела Гавриила.
– Долбаная канарейка! – шепчет Фортц, а Кригер заставляет его заткнуться.
– Погоди, Дерк. Не сглазь. Дай проверить.
Бросившись к компьютеру, он смотрит на экран. И приглушенным тоном сообщает:
– Приватный просмотр.
– Тити-мити! – ликует Фортц, воздевая скальпель к небу, как Экскалибур. – Ну же, рассказывай.
Кригер выговаривает настолько отчетливо, что его согласными можно резать яблоки.
– Сто тысяч долларов от Гражданина Боль[24].
Гражданин Боль? Спорим, на сайтах знакомств он этим именем не пользуется. Если мне удастся как-нибудь выпутаться из этой мерзкой комнатенки, я непременно выслежу доброго Гражданина и преподам ему пару уроков боли.
– Я знал, что Боль будет упиваться видеоанонсом, – говорит Фортц. – Он обожает спецназовские типажи. Этот тип – раб собственной елды, мужик.
– Подтвердить?
– Заключай сделку, партнер.
Кригер вертит пальцами, как Оливер Харди, играющий со своим галстуком, а затем ниспосылает указательный палец в пике к клавише ввода.
Щелк.
– Заключено и доставлено, – сообщает он. – Мы приняли предложение, деньги на нашем счету.
«Заключено и доставлено, – думаю я. – Они говорят обо мне. О моей персоне».
Я буквально содрогаюсь при мысли о том, что содержалось в видеоанонсе, который они, должно быть, сняли, пока я пребывал в отключке.
– Когда выходим в эфир? – спрашиваю я, отчего бы и нет.
– А хрена ли, прям щас, – отвечает Фортц. – Как только я заклею твой жирный ирландский рот.
Разумеется. Скотч. Эти ребятишки не хотят, чтобы их имена разлетелись по Интернету. Даже при отключенном звуке всегда найдется хитрожопый спец, читающий по губам.
Чтобы воспользоваться скотчем, Фортцу надо подойти поближе. Это мой последний шанс дать представление.
– Присмотри за этим хренососом, – распоряжается Фортц, вытаскивая рулон липкой ленты из своего рюкзачка, стоящего под столом.
Ага, Кригер присмотрит за мною будь здоров, но теперь, когда я стал объектом частного просмотра, дважды подумает, прежде чем стрелять.
Я внутренне подбираюсь, отыскивая фокус в сердцевине своего существа.
Единственный шанс. На что ты способен, солдат?
Мои пальцы ухватываются за край сиденья офисного стула, нащупывая жевательную резинку и рычаг регулировки сиденья. Если дернуть за этот рычаг, стул резко опустится, если только исправен.
Кригер нацеливает в меня пистолет, но половину его внимания поглощает компьютер. Фортц приближается ко мне по сужающейся спирали. Настороженно, будто гиена, кругами подбирающаяся к издыхающему льву.
Я чую едкий запах смеси талька, нервов и «Спид Стика» Фортца, приближающегося ко мне сзади; капли его пота орошают мне голову.
На меня падает тень, и локти Фортца опираются о мои плечи. Его бледные кисти опускаются, деликатно держа полоску скотча кончиками пальцев в старании не затронуть липкую сторону. Липкой стороны следует избегать, даже связывая жертву похищения.
Увидев скотч у себя перед носом, я нажимаю на рычаг. Сиденье падает где-то на фут, и я вместе с ним. Фортца, опиравшегося о мои плечи, внезапное падение выводит из равновесия, и я чувствую спиной всю его массу. От ног мне сейчас толку мало, я стреножен, но может быть, они способны внести в ситуацию элемент хаоса. Я разворачиваюсь на стуле так, что туша Фортца оказывается между мной и пистолетом Кригера, после чего фокусирую всю свою энергию в коленях, взрываясь движением кверху, насколько пускают оковы, чего оказывается довольно, чтобы катапультировать Фортца в сторону напарника.