Вокруг «Серебряного века»

Достаточно устойчивый песенный цикл «Литераторские мостки», куда входит упомянутое стихотворение, включает в себя еще одно, непосредственно с творчеством Пастернака связанное, — стихотворение «Памяти Живаго» [1158]. Эти два стихотворения (совместно с третьим, «Старый принц») стали предметом особого анализа лежащих на поверхности обращений к стихам Пастернака в творчестве Галича [1159].

На Пастернаковской конференции в Серизи Галич присутствовал и несколько раз вмешивался в дискуссии, что зафиксировано в изданных материалах конференции [1160]. Дважды в его радиовыступлениях и интервью о Пастернаке говорится довольно подробно [1161].

Упоминания Пастернака в мемуарах и литературоведческих статьях о Галиче чрезвычайно многочисленны, хотя и носят преимущественно абстрактный характер, редко выходя в сферу поэтики [1162]. Однако, как кажется, существует вполне явственный повод поставить проблему восприятия поэзии Пастернака в творчестве Галича именно в этом ключе, отталкиваясь от одного стихотворения-песни, написанной, по предположениям составителей книг Галича, в 1965 или 1966 году [1163]. Вот этот текст.

ПРОЩАНИЕ С ГИТАРОЙ
                                   Подражание Аполлону Григорьеву

Осенняя, простудная,
Печальная пора.
Гитара семиструнная —
Ни пуха, ни пера!
Ты с виду — тонкорунная,
На слух — ворожея,
Подруга семиструнная,
Прелестница моя!
Ах, как ты пела смолоду,
Вся музыка и стать,
Что трудно было голову
С тобой не потерять!
          Чибиряк-чибиряк-чибиряшечка,
          Как кружилась голова, моя душечка!

Когда ж ты стала каяться —
В преклонные лета —
И стать не та, красавица,
И музыка не та!
Все в говорок — про странствия,
Про ночи у костра…
Была б, мол, только санкция —
Романтики сестра!
Романтика, романтика —
Небесных колеров.
Нехитрая грамматика
Небитых школяров!
          Чибиряк-чибиряк-чибиряшечка,
          И не совестно ль тебе, моя душечка?

И вот как дождь по луночке,
Который год подряд,
Все на одной на струночке,
А шесть других молчат!
И лишь затем, без просыпу,
Разыгрываешь страсть,
Что, может, та — курносая —
«Послушает и дасть!»
Так и живешь, бездумная,
В приятности примет.
Гитара однострунная —
Полезный инструмент!
          Чибиряк-чибиряк-чибиряшечка,
          Ах, и скучно мне с тобой, моя душечка!

Плевать, что стала курвою,
Что стать — под стать блядям,
Зато — номенклатурная,
Зато — нужна людям!
А что души касается —
Про то забыть пора!
Ну что ж, прощай, красавица,
Ни пуха, ни пера!
          Чибиряк-чибиряк-чибиряшечка,
          Что ж, ни пуха, ни пера, моя душечка! [1164]

Отметим, что во всех известных вариантах авторских пояснений Галич «дает установку» своим слушателям: песня должна быть соотнесена с «Цыганской венгеркой» А. А. Григорьева и прежде всего со строками:

Чибиряк, чибиряк, чибиряшечка,
С голубыми ты глазами, моя душечка! [1165]

Прямое авторское указание на источник и острое политическое содержание, вкупе с остротой словесной, оказываются достаточными, чтобы не искать дальнейших подтекстов. Иначе трудно объяснить, почему на протяжении столь долгого времени оставался незамеченным генезис центральной темы в ее конкретном словесном выражении. Достаточно вычленить из единого мелодического потока строки 17–18, чтобы заметить их непосредственный источник:

КРАСАВИЦА моя, вся СТАТЬ,
Вся суть твоя мне по сердцу,
Вся рвется МУЗЫКОЮ стать,
И вся на рифмы просится [1166].

Мы говорим о центральности темы, т. к. у Галича находим «Вся музыка и стать», «…стать — под стать блядям», «Ну что ж, прощай, красавица», то есть на протяжении трех «больших строф» из четырех повторяются в разных сочетаниях ключевые слова пастернаковского четверостишия.

Вместе с тем, стоит только заметить эту откровенную отсылку к знаменитым стихам Пастернака, как тут же становится очевидным, что дело не ограничивается только этим, а текст насыщается лексикой, в сознании читателя легко ассоциирующейся с типично пастернаковской.

Перечислим эти совпадения в порядке их появления в тексте Галича.

«Ворожея» из шестой строки, с подчеркнутым ударением на последнем гласном, почти наверняка восходит к знаменитой «Метели» [1167]:

В посаде, куда ни одна нога
Не ступала, лишь ворожеи да вьюги
Ступала нога, в бесноватой округе,
Где и то, как убитые, спят снега, —

Постой, в посаде, куда ни одна
Нога не ступала, лишь ворожеи
Да вьюги ступала нога, до окна
Дохлестнулся обрывок шальной шлеи.

(84)

Восемь строк, посвященных романтике, отчетливо проецируются на один из «эпических мотивов» Пастернака, в окончательном варианте названный «Двадцать строф с предисловием (Зачаток романа „Спекторский“)», а в первом имевший заглавие «Прощание с романтикой» [1168]. Не решимся утверждать, что Галич осознавал актуальность этого «прощания» для всей системы взглядов Пастернака на протяжении долгого времени [1169], но сама параллель кажется небезосновательной.

Вдобавок к этом, «небесные колера» из ст. 23 заставляют вспомнить:

Отчего прозрачны крыши
И хрустальны колера?
Как камыш, кирпич колыша,
Дни несутся в вечера,

(88)

а сопряженная с ними «грамматика» — строки из «Марбурга»:

Чего же я трушу? Ведь я, как грамматику
Бессонницу знаю. Стрясется — спасут.

(103)

«И вот как дождь по луночке» — это, конечно, знаменитое начало «Встречи»:

Вода рвалась из труб, из луночек,
Из луж, с заборов, с ветра, с кровель
С шестого часа пополуночи,
С четвертого и до второго.

(143)

Отметим, что все совпадающие слова (хотя не всегда в том же падеже) оказываются вынесены в рифму, что как в системе стиха Пастернака, так и у Галича имеет принципиальное значение.

И не только непосредственно внутристиховые параллели вовлекаются в поле читательского внимания. Так, эпиграф из Аполлона Григорьева (хотя из иного текста) стоит перед циклом «Тема с вариациями» (146), а вторая строка стихотворения Галича («Печальная пора») практически полностью повторяет название раздела в традиционных изданиях избранных стихотворений Пастернака: «Начальная пора».

Наконец, стоит отметить, что стихотворение Галича возникает на сложном скрещении семантизации размера. В известном исследовании М. Л. Гаспарова [1170]за основным размером Галича (трехстопный ямб с чередованием рифмованных дактилических и мужских окончаний) признаны следующие основные семантические ассоциации: стих комический (в основном характерный для XIX века), патетический (временами переходящий в трагикомический), лирический (сюда входят и пастернаковские стихи из «Сестры моей жизни»), бытовой, песенный (и конкретно — советской песни: Сурков, Фатьянов, Матусовский, Лебедев-Кумач и пр.), свободно переходящий в «гимнический» («Вставай, страна огромная»), «исповедальный» (в частности, заведомо известное Галичу «Неколебимой истине…» Брюсова [1171]).

1158

Подробнее о составе, композиции и датировке этого цикла см.: Свиридов С. В.«Литераторские мостки»: Жанр. Слово. Интертекст // Галич: Проблемы поэтики и текстологии. М., 2001. С. 99–102.

1159

См.: Архипочкина О. О.Пастернак в творческом восприятии Галича // Галич: Новые статьи и материалы. М., 2001 [подлинная дата выхода — на обложке: 2003]. С. 117–127.

1160

Борис Пастернак. 1890–1960 / Boris Pasternak 1890–1960: Colloque de Cerisy-la-Salle (11–14 septembre 1975). Париж, 1979. С. 45, 187–188, 302–303. Ср. также исторический анекдот, переданный В. Г. Перельмутером ( Перельмутер Вадим.Пушкинское эхо: Записи. Заметки. Эссе. М.; Торонто, 2003. С. 31).

1161

См.: Галич Александр.Я выбираю свободу // Глагол: Литературно-художественный журнал. 1991. № 3 (фактически весь номер журнала представляет собой книгу). С. 105–107, 174.

1162

Позволим себе сослаться на собственные наблюдения. См.: Богомолов Н. А.От Пушкина до Кибирова: Статьи о русской литературе, преимущественно о поэзии. М., 2004. С. 368–371, 504.

1163

Впрочем, по предположению наиболее серьезного и тщательного текстолога А. Е. Крылова, песня эта написана, вероятнее всего, в 1964 году (см.: Крылов А. Е.О проблемах датировки авторских песен: На примере творчества Александра Галича // Галич. Проблемы поэтики и текстологии. С. 192–193). Приносим искреннюю благодарность А. Е. Крылову за консультации и обсуждение некоторых тем настоящей статьи (в частности, в личном письме он подтвердил, что указанная в тексте возможность датировки 1965 годом сделана из научной добросовестности, но практически наверняка песня написана раньше, в 1964-м).

1164

Галич Александр.Избранные стихотворения. М., 1989. С. 50–51. Цитируем по изданию, воспроизводящему текст самиздатской «Книги песен» Галича (экземпляр из собрания Л. М. Турчинского, любезно предоставившего его нам) с некоторыми изменениями текста по сравнению с песенным вариантом (слово «чибирюшечка» мы полагаем неправомерной правкой оригинального текста, а «дрожь (вместо „дождь“) по луночке» — опечаткой) и с приближением к авторской пунктуации (прежде всего — насыщенность тире и восклицательными знаками). Уже после первоначальной публикации текста статьи нам удалось познакомиться с еще одним машинописным экземпляром «Книги песен», снабженным инскриптом, обращенным к жене: «Нюшенька! Если бы не было тебя — не было бы и этой книжки. За это не благодарят. Просто — всегда твой Саша. 15 октября 1966» (НА FSO Bremen. Ф. 30. 183). Текст в ней явно отличается от книги из собрания Л. М. Турчинского (другая закладка), прежде всего тем, что в ней исправлены указанные нами выше недочеты. Для полноты картины приведем также разночтения наиболее авторитетных публикаций. В посмертном издании «Посева», учитывающем и некоторые моменты последней авторской воли (хотя согласно разысканиям текстологов правка была непоследовательной и не всегда передана в печати), существовал эпиграф: «…Чибиряк, чибиряк, чибиряшечка, / Ах, как скушно мне с тобой, моя душечка». Первый рефрен читается: «Чибиряк, чибиряк, чибиряшечка, / Ах, как плыла голова, моя душечка!» (этот вариант соответствует поющемуся тексту и стабильно повторяется во всех прочих публикациях), а второй и третий рефрены меняются местами ( Галич Александр.Когда я вернусь: Полное собрание стихов и песен. [Frankfurt а. М., 1981]. С. 160–161). Помимо того, текстологически выдержаны (хотя в разной степени) два почти одновременно вышедших издания. В двухтомнике под редакцией А. Петракова песня называется «Прощание с гитарой, или Чибиряк. Подражание Аполлону Григорьеву (Теоретический романс)». Эпиграф дан в соответствии с текстом Григорьева, а вольная реплика в ст. 31–32 звучит обостреннее: «Что, „можеть, та, курносая, / Послушаеть и дасть…“». Рефрены даны в том же порядке, как и в издании «Посева» ( Галич Александр.Сочинения: В 2 т. М., 1999. Т. 1. С. 141–142). В издании под редакцией А. Костромина название — просто «Прощание с гитарой», безо всяких пояснений; эпиграф и рефрены — в варианте книги «Посева» ( Галич Александр.Облака плывут, облака. М., 1999. С. 127–128). В двух последних изданиях воспроизведены автокомментарии, зафиксированные пленкой. В первом читаем: «…Она называется чрезвычайно сложно: „Стариковское брюзжание на тему Аполлона Григорьева, написанное в форме романса ‘Прощание с гитарой’“. Тут я должен заранее просто извиниться перед дамами за некоторый цинизм» (Соч. Т. 1. С. 434); во втором: «…Песня, к которой требуется эпиграф. Называется она „Прощание с гитарой, или Чибиряк“. Подражание Аполлону Григорьеву, у которого есть известные строчки в его известнейшей поэме, посвященной гитаре: „…Чибиряк, чибиряк, чибиряшечка, С голубыми ты глазами, моя душечка“. Теоретический романс» (Цит. соч. С. 126–127). Оба этих комментирующих текста представляют собой контаминированный вариант разновременных пояснений Галича. В адекватном виде все известные автокомментарии (вместе с тщательным исследованием вариантов названия и эпиграфа) приведены в кн.: Крылов Андрей.Галич-«соавтор». М., 2001. С. 46–50. В двухтомнике песня датирована 1966 годом, в издании А. Костромина — 1965 (со знаком вопроса).

1165

Григорьев Аполлон.Сочинения: В 2 т. М., 1990. Т. 1. С. 110.

1166

Здесь и далее цитируем стихи Пастернака по кн.: Пастернак Борис.Полное собрание стихотворений и поэм / Вступ. ст. В. Н. Альфонсова; сост., подг. текста и прим. B. C. Баевского и Е. В. Пастернак. СПб., 2003 / Новая библиотека поэта. Страницы указываются непосредственно в тексте в скобках (в данном случае — с. 317).

1167

Напомним, что по свидетельству Г. В. Адамовича именно со стихотворений, прочитанных в 1916 г. в сборнике «Весеннее контрагентство муз» (то есть и данного), началась известность Пастернака в кругу петроградских поэтов, начиная с Гумилева и Мандельштама (см. выше, с. 495 [в файле — глава «Проект „акмеизм“», раздел «I. Первая беседа с Георгием Викторовичем Адамовичем. Париж, июнь 1960 г.», со слов «Пастернак: его никогда не видел…» и далее. — прим. верст.]).

1168

Писатели — Крыму. М., 1928. Альманах не из самых популярных, но все же вполне доступный Галичу (особенно если иметь в виду его постоянные воспоминания о Севастополе).

1169

Подробнее см.: Флейшман Лазарь.Борис Пастернак и литературное движение 1930-х годов. [СПб.], 2005. С. 121–125.

1170

Гаспаров М. Л.Метр и смысл: Об одном из механизмов культурной памяти. М., 1999. С. 97–111.

1171

См.: Богомолов Н. А.От Пушкина до Кибирова. С. 495.