Накормленные собаки побежали быстрее, и мне стало гораздо веселее. Солнце в полдень теперь блестело на снегу дольше. Может быть, думалось мне, мы все-таки сумеем добраться до ближайшего поселка. Еще одна ночь в пути, и у нас будет и пища, и тепло. Мы увидим людей. И, если успеем, сможем послать кого-то в помощь Маме.
Я научилась строить снежные хижины. Во вторую ночь моя крыша не провалилась. Я зажгла лампу — теперь мою женскую лампу,— и в хижине стало тепло. В ту ночь я спала хорошо.
Я спала так хорошо, что даже не слышала, как чужак поднялся посреди ночи. Когда я проснулась, его ящик лежал на спальной шкуре, и я испугалась за чужака.
Следы вели не к нартам, а в сторону льда. Когда я нашла его, он сидел, сжав изуродованные руки и склонив голову к коленям, уже совсем остывший. Кровь, стекавшая по подбородку, замерзла, а кожа из голубой превратилась в серую. Видимо, поняв, что он обуза, чужак ушел, избрав достойный путь.
Похоронить его было негде, и я оттащила чужака обратно к хижине. Ящик его я положила в нарты — он оставил его мне — и тронулась в путь.
С собаками я управляюсь не очень хорошо. Когда они перевернули почти незагруженные нарты, ящик отлетел куда-то в снег, и я не смогла его найти. А когда я отвязала собак, они вдруг с лаем убежали обратно в ту сторону, откуда мы двигались.
Пришлось идти пешком. Оставалось недалеко. Я чувствовала, что выживу, и чуть позже под сиянием Северных Огней добралась до поселка, ненамного опередив новую десятидневную метель.
Когда небо расчистилось, люди отправились на помощь Маме, но к тому времени она уже умерла. По пути они ночевали в моей снежной хижине. Я не говорила им про чужака, поскольку у него не было имени. В хижине они нашли только кровь да несколько кусков кожи и обломков костей странной формы. Чуть дальше люди наткнулись на моих четверых собак с раздутыми, словно от отравы, животами.
Они не рассказывали мне, что нашли дома, но я слышала, как люди перешептываются: вместе с Мамой они нашли тело ребенка и тело Отца со следами человеческих зубов. В страшные голодные времена такое случается, но люди предпочитают об этом не говорить.
А я осталась в поселке, сиротой. Я носила выброшенную одежду и ела остатки, но никто не жалел меня. Они знали, что если мне придется тяжело, пока мне мало лет, я научусь выходить из любого трудного положения, как бы жизнь ни поступала со мной. Я выжила. Я не мерзла и не голодала.
На следующий год белые торговцы основали в поселке факторию. В ту зиму я начала кашлять. Белые люди сказали, что это «туберкулез». В поселке так кашляли несколько человек. Меня отправили в больницу дальше на юг, где миссионеры организовали еще и школу для больных детей. В школе я узнала про других людей, про белых людей и всех остальных, что не говорят на инуите, даже про людей, которые живут там, где не бывает снега. Я научилась читать и писать, и мой мир стал шире, но я никогда не читала про кого-нибудь, похожего на нашего чужака...
Анаган сидела, склонясь над желтыми разлинованными листками бумаги, на уроке в миссионерской школе. Ее косы падали на парту. Она закончила писать и отнесла листки учительнице.
— Вот, сестра. Вы просили нас написать сочинение о том, как было дома.
Сестра улыбнулась своей лучшей ученице и начала читать. Закончив, она нахмурилась и поставила на листе жирную красную букву D.
— Анаган, подойди сюда!
Анаган снова прошла к столу учительницы и присела в реверансе.
— Да, сестра?
— Тебе должно быть стыдно, Анаган. Такая маленькая девочка и написала столько неправды. Напиши другое сочинение. Про что-нибудь, что действительно было.— И она отдала ей исписанные листки.
Анаган аккуратно сложила их в стол, кашлянула и склонилась над новым листком бумаги. Она знала, что спорить невежливо. Но первое сочинение сохранила на долгие годы.
Если бы не туберкулез, Анаган не оставили бы в этой школе, но она была слишком слаба, чтобы вернуться в поселок. А еще через несколько лет все жители поселка умерли во время эпидемии оспы. Анаган, оставшись на юге, продолжала учиться.
В конце концов она начала понимать, кем, возможно, был ее чужак, но она никогда никому об этом не рассказывала, а сочинение спрятала в надежное место.
Прошли годы.
Когда речь закончится, выпускникам раздадут дипломы, и на этом торжественная церемония завершится. Накарак сидела среди своих однокурсников, вглядываясь в звездный фон, похожий на расписной занавес,— на самом деле перед ней было огромное панорамное окно, за которым под маленьким прозрачным куполом стоял монумент в честь первой высадки человека на Луне... О чем там только что сказал выступающий?..