Когда в Гибралтарском порту случилась эта трагедия, англичане даже понятия не имели о «людях-лягушках». Но вот появляется Лайонелл Крэбб. Раз итальянцы нападают под водой, значит, там же, в морских глубинах, им и надо давать отпор. Крэбб предложил Британскому адмиралтейству создать доселе невиданную команду легководолазов. И ввиду того, что опасность нападений итальянских диверсантов-подводников с каждым днем все возрастала, Адмиралтейству ничего не оставалось, как одобрить предложение коротышки Крэбба. Так появилась первая команда английских «людей-лягушек». Так было положено начало их героической эпопее, в которой подвиги Лайонелла Крэбба, вне всяких сомнений, занимают первое место.
Снаряжение британских легководолазов, выдержанное в чисто английском стиле, не имело ничего общего с амуницией итальянцев. Позднее Крэбб и сам признавал, что он и его товарищи выглядели «довольно забавно» в пляжных костюмах, теннисных туфлях на свинцовых подошвах и с допотопными кислородными баллонами, которые с грехом пополам крепились на спине с помощью ремней и пояса. Однако порой снаряжение играет далеко не первую роль. Главное — уметь действовать, в чем команде Крэбба отказать было нельзя. Для такой работы нужны были крепкие нервы — такие же железные, как сами корабли, которые приходилось защищать. Но лучше Крэбба об этом, пожалуй, никто не расскажет. Однажды ему пришлось обследовать дно рейда. И вдруг вдалеке он заметил какую-то тень. «Я тогда находился на пятнадцатиметровой глубине. Тень приближалась. Я уже различал ее шаровидные глаза и длинные белые руки. Это был итальянец. Он тут же напал на меня. У него был длиннющий острый нож — таких я еще в жизни не видывал. Я вытащил свой кинжал и приготовился отразить удар. Завязался бой. Одному из нас суждено было навсегда остаться на морском дне. А то и обоим. Рукопашная под водой происходит в замедленном темпе — движения скованные, неловкие. Думаю, мы являли собой престранное зрелище. Но нас никто не видел. Впрочем, нам обоим было совершенно все равно, как мы выглядим со стороны, нас заботило совсем другое. Снаряжение итальянца, как оказалось, давало мне некоторые преимущества. Он был намного тяжелее и действовал не так быстро. А я, в своих теннисных туфлях и старом пляжном костюме, передвигался легко и свободно. Ловким ударом я распорол ему комбинезон и перерезал шланг. И тут увидел, как вверх потянулся столб крупных пузырей воздуха из его акваланга. Итальянец хоть и захлебывался и начал тонуть, но сопротивлялся отчаянно. Через несколько дней мы выловили его тело в заливе».
В другой раз Крэбб наткнулся на мину, она была прилеплена к днищу английского корабля. Ее доставили итальянцы и закрепили с помощью трех вакуумных захватов. Подплыв поближе, Крэбб услыхал мерное тикание часового механизма, встроенного в мину. Сначала он было попытался разминировать ее. Но тщетно. И вдруг его пронзила мысль: если он замешкается и не дай Бог опоздает, корабль вместе с экипажем взлетит на воздух. Выплыв на поверхность, он поднялся на борт корабля и предупредил капитана, посоветовав немедленно эвакуировать экипаж. Потом он вновь ушел под воду. Довольно легко справился с первым захватом, затем со вторым. «Зато с третьим,— рассказывал он позже,— пришлось повозиться. Мне все никак не удавалось его отцепить, а при мысли о часовом механизме внутри мины меня то и дело бросало в дрожь». И снова Крэббу пришлось всплывать — за новыми баллонами с воздухом. И опять на глубину! «Вода была просто ледяная, от холода у меня начали пухнуть руки — совсем некстати. Все бы ничего, но от постоянного прикосновения к шершавому, как наждак, металлу я умудрился стереть в кровь ладони». Наконец последний захват поддался. Крэбб взял мину обеими руками. Часовой механизм продолжал работать. Проплыв довольно долго в обнимку с миной, он прицепил ее к самому дальнему бакену — чтобы в случае взрыва не пострадал ни один корабль. Там-то, в тишине и спокойствии — если можно так выразиться,— наконец обезвредил мину. «Позже, когда наши инженеры ее разобрали, они не без доли черного юмора заметили, что я мог бы и не спешить, ведь до взрыва в моем распоряжении оставалось целых 23 секунды».