Раз в году, в один из портов мира — в Нью-Йорк, Киль, Плимут или, вот как сейчас, в Эдинбург — слетаются эти остроклювые птицы ушедших веков, чтобы люди верили в мечту, чтобы знали — живы еще «пленители моря», «глотатели широт», «бегущие облака» — барки, фрегаты, бригантины... И событие это названо в честь блистательного клипера «Катти Сарк». «CUTTY SARK» — TALL SHIPS` PACES». — «Пути Высоких Кораблей».
Судьбы кораблей, пожалуй, еще более причудливы, чем судьбы людей. Все мы, или почти все, всю жизнь носим данное нам при рождении имя. Корабли же... Вот португальский «Сагреш», рожденный в Гамбурге на знаменитой верфи Блом энд Босс, он же немецкий «Альберт Лео Шлагетер», он же «Гуанабара» из Бразилии, трехмачтовый барк. Он пришел сюда, обогнув всю Европу, красуясь парусами с алыми крестами, как память об эпохе «Непобедимой Армады».
Почти уткнувшись в корму «Сагреша», стоит наш «Седов», на котором из холодного Баренцова моря, огибая Скандинавию, пришли курсанты Мурманской морской академии. Это четырехмачтовый барк, огромный, почти 60 метров высотой, стальной, самый большой в мире (экскьюз ми, милый романтик из аэропорта Хитроу, я тогда торопился, я маленько соврал тебе — «Крузенштерн» чуть-чуть пониже и поуже «Седова»). Барк построен в Киле в 1921 году, и его «девичье» имя «Коммодор Йонзен».
Вот и он, наш красавец «Крузенштерн», черный как смоль, с белыми полосами вдоль бортов и белыми обводами вдоль несуществующих портиков пушек. Он стройнее «Седова», тот чуть раздался в ширину, но ведь «Седов» и строили уже с двигателем. А «Крузенштерн» строили как классическое парусное грузовое судно, это уже позже поставили машины. Но, погодите минутку, я все расскажу о нем, дайте только подняться по трапу и обосноваться на борту. Я подхожу к трапу.
Вахтенный матрос (курсант Балтийской морской академии, потом выяснится — просто Миша) говорит по-английски. Меня на трап не пускает.
Извините, в данное время «Крузенштерн» закрыт для приема посетителей.
Пираты — не последние люди на празднике моря.
«Право на борт!»
— Я — не посетитель, — отвечаю нахально, ощущая на плечах тяжелый груз прожитых дней.
— А кто? — спрашивает вахтенный, растерявшись от того, что ему отвечают по-русски.
— Я — из «Вокруг света».
— Тогда я позову вахтенного помощника. — Берет радиотелефон:
«Алло! Тут вот пришел «Вокруг света»...
Появляется ладненький, выутюженный, при параде молоденький штурман.
— Здравствуйте. Капитан у себя в каюте. Пойдемте.
Когда мы вошли, капитан сидел за письменным столом и что-то писал.
— Входите, — сказал он, не поднимая головы. — Извините, минутку.
Я стою перед ним, он дописывает, встает, протягивает руку:
— Добрый день! Капитан Геннадий Васильевич Коломенский...
Теперь, конечно, Геннадий Васильевич. А тогда, на регате 74-го года — третий помощник капитана Гена Коломенский. То же полноватое лицо, те же усы, только теперь седые, но та же великолепная улыбка...
Последний из «Летающей линии Пи»
Мы стояли на ремонте в Германии, — сказал капитан, — и там, для испытаний корпуса на износ срезали пробы стали. У «Крузенштерна» сталь крупповская, какая-то особая, с секретом. Я в воду бросил гвоздь и эту пробу стали. Гвоздь уже проржавел и развалился, а этот, смотри, блестит как новенький .— И он протянул мне стакан с водой, на дне которого лежали железки.
Так начался наш разговор о «винджаммерах» — «выжимателях» ветра, которые строились до конца двадцатых годов нашего века и к которым принадлежал «Крузенштерн».
...Последний романтик парусного флота и крупный владелец земель в Южной Африке одновременно — Фердинанд Иоганн Лайеш, как и его английский коллега Джон Уилле — «Старая Белая Шляпа», — ненавидел «коптивших небо». Он первым предложил строить стальные парусные гиганты. Хороший ход и вместительные трюмы — все, что требовалось от них.
Все моря видели развевающийся на ветру голубой вымпел с инициалами судовладельца-романтика — «FL». Но моряки в портовых кабачках, за кружкой эля или рюмкой шнапса убеждали друг друга, что эти буквы означают ничто иное, как «flaying-p-line» — «Летающая линия Пи». Так прозвали компанию Лайеша, все барки которой носили названия, начинающиеся с буквы «пи».
Дул попутный ветер, парусник, действительно, летел, а моряки, после тяжелой вахты устраивали перекур на полубаке и поговаривали: «Ну, гамбургские потаскушки уже выстраиваются в колонны»! И все-таки век был неумолим. Один за другим стальные барки покидали моря — одни разбивались о скалы, другие, попадая в жестокий шторм, теряли управление, переворачивались и шли на дно.