Клюкву в Америке собирают совочками-гребнями. У нас их называют еще «комбайнами», и считается, что это браконьерский способ сбора, наносящий вред растениям. Это я и заметил нашему гиду. «Ничуть нет», — возразил он. Я был вынужден ему поверить, ибо не думаю, что компания, выращивающая клюкву в промышленных масштабах, была бы безразлична к урожайности ягод.
Слово «выращивающая» употреблено не случайно — «Оушн Спрей» именно выращивает клюкву на плантациях. Если первые колонисты просто собирали богатый урожай ягод на новоанглийских болотах, то с 1816 года началось создание специальных плантаций: было замечено, что клюква лучше растет, когда на нее попадает песок с приморских пляжей. Поэтому, высаживая клюквенные кустики на место будущих плантаций, их владельцы, не дожидаясь ветра с моря, стали посыпать болотистую почву морским песком. Но самым удивительным стал сбор клюквы. Когда ягоды поспевают, плантации заливают водой. Под водой все теми же «комбайнами» клюкву — но с гораздо меньшими потерями и вредом для растений — стряхивают с кустиков. Будучи легче воды, ягоды всплывают, а затем собрать их уже не представляет труда. Я видел фотографии залитых водой плантаций — это огромные ярко-красные — от плавающих ягод — поля.
«Оушн Спрей», которая обеспечивает сегодня 80 процентов мировой продажи клюквы, возникла в 1930 году из кооператива, выращивающего на плантациях ягоды. Хотя клюквенные болота, помимо Массачусетса, есть и в других северных штатах Америки и в Канаде, их общая площадь составляет всего 47 квадратных миль. При этом с них умудряются ежегодно снимать 200 миллиардов ягод — выложенная из них цепочка 500 раз протянется от Новой Англии до Калифорнии! А американцы потребляют 340 миллионов фунтов клюквы ежегодно!
Мы же, попив клюквенного сока и отведав новый продукт «Оушн Спрей», названный «крейзинс» (гибрид слов «крэнберри» — «клюква» и «рэйзин» — «изюм») — сушеную подслащенную клюкву, напоминающую изюм, попали в руки Эдварда Алмера, исполнительного директора плимутского турбюро. Он, усадив меня рядом с собой в свой джип, снял с него откидную крышу, чтобы с ветерком прокатить до самого знаменитого места в Плимуте и, наверное, самой главной реликвии США — Плимутской скалы.
Согласно преданию, именно на этой скале впервые высадились на берег отправившиеся на разведку пилигримы. Честно скажу, я был разочарован. Я ждал увидеть что-то мощное и солидное. А оказалось, что Плимутская скала — это всего-навсего большой камень. Над ним сооружен специальный павильон, который выглядит гораздо внушительнее самой скалы. Тем более, что мне не повезло — скала была на ремонте. Павильон стоял в строительных лесах, и историческую реликвию можно было увидеть лишь заглядывая через металлическую арматуру.
Но в моих глазах значение этого камня, к которому с таким трепетом относятся американцы, обожающие грандиозность и величие, все «самое-самое», еще больше возросло. Это был действительно тот камень, что лег в основу, фундамент великой страны, с самого своего рождения, со времен пилигримов, исповедующих демократические принципы.
Погруженный в эти раздумья, я в джипе Эдварда отправился дальше, в самое, пожалуй, любопытное место городка, называемое «Плимутской плантацией».
Вообще-то, хоть сам город и плантация имеют, в принципе, одно имя, пишутся их названия по-разному: город называется Plymouth, а плантация — Plimoth plantation: в начале XVII века с грамотностью было не особенно, так что отцы-основатели не слишком считались с тонкостями правописания. Меня это поначалу немного удивило, а потом я понял, что так, с самого начала, посетителей просто окунают в атмосферу плантации.
На довольно большой территории, среди лесистых холмов у побережья океана, воссоздано поселение первых европейских колонистов в здешних местах. Все выглядит точно так же, как это было в 1627 году. И, попав на плантацию в любой день с апреля по ноябрь, когда она открыта для посетителей, ты как бы переносишься в тот же самый день года 369 лет назад...
Такие историко-этнографические деревни (или музеи?) под открытым небом — явление достаточно распространенное. Хотя в Плимуте ничего от первоначального поселения не осталось, здесь все воспроизведено так, как это выглядело при пилигримах: и частокол ограды, и крепость, и дома колонистов со всем их внутренним убранством, и даже засеянные огороды и поля. Глядя на весь этот нехитрый быт в низких темных домиках с маленькими окошками и подвешенными под потолок запасами сушенных овощей, с грубоватой массивной деревянной мебелью и посудой под стать ей, я невольно подумал, что точно так жили в то время и в самой Англии, откуда совсем недавно перебрались на свою новую родину переселенцы.