Аэрофотограммы — это вид сверху, это бесценное подспорье для летчиков люфтваффе, которые собирались прокладывать трассы в восточную Арктику. Командирам же кораблей нужен был иной ракурс на приметные мысы, скалы и бухты — не выше уровня ходовых мостиков.
И тогда гросс-адмирал Редер позвонил Канарису на Тирпицуфер.
Берлин. Лето 1939 года
Право, это было пустячное для абвера дело — разыскать фотоархив полярной экспедиции, который счастливый случай забросил не куда-нибудь, а именно в Берлин. С этим справился бы любой сыщик из уголовной полиции.
И Фабиан Рунд прекрасно сознавал, что именно поэтому выбор шефа пал на него, самого молодого сотрудника III отдела, и это задание — еще один экзамен в его новой карьере.
Первым делом Рунд позвонил в Лейпциг — в Аусланд-институт и заказал справку о составе русской гидрографической экспедиции Северного Ледовитого океана. Спустя несколько минут он получил по телефону нужные сведения: «Русская гидрографическая экспедиция Северного Ледовитого океана (ГЭСЛО) осуществляла плавания в 1910 — 1915 годах на ледокольных судах «Таймыр» и «Вайгач». В последнем сквозном плавании — из Владивостока в Архангельск — экспедицию возглавлял капитан 2 ранга Б.А.Вилькицкий. «Вайгачом» командовал капитан 2 ранга П.А.Новопашенный. В состав экспедиции входили офицеры русского флота Транзе, Евгенов, Неупокоев, Никольский, Жохов, Лавров, Фирфаров...»
Рунд раскрыл «Справочник Российского общевоинского союза», нашел главу — «Военно-морские объединения русских офицеров в зарубежье» и радостно потер руки: главой берлинской кают-компании был ни кто иной, как бывший командир «Вайгача» каперанг Новопашенный.
Здесь же указывался и его адрес: Shonebergerufer, 18. Рунд немедленно отправился — он был уверен в этом за «Фотолоцией» засекреченного большевиками трансарктического пути. Да и кто, как не командир корабля, мог располагать подобными фотоснимками?
Берлин. Июль 1990 года
На контрольно-пропускных пунктах еще стояли скучающие пограничники, но документов они уже не спрашивали, таможенные интроскопы были зачехлены, поднятые шлагбаумы и расстопоренные турникеты пропускали потоки берлинцев в обе стороны. Хотелось увидеть сразу все — и фасадную сторону рейхстага, который, подобно Луне, позволял созерцать лишь один свой бок — из-за непроходимых доселе Бранденбургских ворот, и знаменитый парк Тиргартен с памятниками Гете, Шиллеру, Гегелю, и фешенебельную Курфюрстендамм, и русское кладбище в Тегеле...
В Тиргартене пестрело множество палаток, мимо которых шнярыли дикие кролики. В палатках жили любители рока, съехавшиеся в эти дни со всего света, чтобы побывать на суперконцерте «Уолл» («Стена»), где под песни знаменитых рок-звезд должна была рухнуть Берлинская стена, чей гигантский макет из белого пенопласта сооружали над громадной эстрадой.
Общительные студенты из Канады нашли мне место в одной из палаток с видом на рейхстаг. Я лежу под палаточной крышей с ребятами из натовской страны Канады и прекрасно понимаю их, а они меня.
Из всей невообразимой лавины увиденного в дни берлинского скитальчества скажу лишь об уличном антикваре. Он торговал с лотка всякой милой дребеденью начала века: кайзеровскими пивными кружками, допотопными авторучками, довоенными открытками, почтовыми марками... Я взял потертый альбомчик с коллекцией довоенных визитных карточек. Кто их собирал? Кому они теперь интересны? Пышные титулы прусских баронов, почетные звания коммерсантов, адреса акушерок, дантистов, дипломированных экономистов... Одна из них, весьма простенькая, с голубым крестом Андреевского флага, задержала взгляд. Текст был набран по-русски и по-немецки: «Кают-компания офицеров русского флота в Берлине. Председатель — капитан 1 ранга Петр Алексеевич Новопашенный. Shonebergerufer, 18».