Жара в Тасеево
Куда пойти? Что делать? — такие вопросы встают перед человеком, отоспавшимся за всю суету городской жизни в номере тасеевской гостиницы «Тайга». Рядом с гостиницей — центральная площадь, голова Ленина на гранитном столбе, памятник героям гражданской. По чахлому скверику слоняются коровы, шуршат листьями, вздыхают — жарко. Дальше, перед кафе «Тайга» (просто столовая) расположился вещевой рынок с небогатым ассортиментом пестрых китайских товаров. Есть несколько каменных зданий — внушительные корпуса больницы, дом быта, редакция газеты «Сельский труженик». А вокруг раскинулось огромное, старое, пыльное сибирское село. Сначала меня поразило отсутствие зелени: нет ничего похожего на улицы-аллеи сел европейской России, все голо, открыто. Позже, оказавшись непосредственно в тайге, я понял, почему так получается. Меньше деревьев — меньше убежищ для комаров, гнуса, мошки и прочей крылатой сволочи, которой славится сибирская земля. Первые поселенцы стремились вырубить и вытоптать все подчистую. Село давно разрослось, редкая мошка долетит до середины, а улицы такими и остались.
Через село, вспарывая холмистые берега песчаными обрывами, то распадаясь меж плоских островов на рукава, то с шумом прорывая нагромождения каменных глыб, течет река Усолка. На травянистых откосах пасутся гуси, поголовно меченные масляной краской, и лошади. На улице Большевистской, возвращаясь с речки, я наткнулся на интересный дом. Его ворота украшены орнаментом из деревянных звезд, лошадей, всадников, а на фасаде, над окнами, укреплена лубочно-яркая застекленная картина: красный кавалерист поднял коня на дыбы. Не для себя старался хозяин, не двор украшал — для людей. «Кто же все это создал?» — спросил я проходившую мимо женщину. «Дед здесь жил, всю жизнь в колхозе с лошадьми проработал, вот и вырезал их. Помер он, сорок дней будет».
Что еще в Тасееве есть? Есть библиотека, место приятное и на удивление посещаемое. Есть краеведческий музей, не знаю, каков — при мне все время был закрыт. Был турклуб, ребята ходили в Саяны — больше не существует. Сейчас даже кино почему-то не привозят. Была бесплатная танцплощадка на месте церкви, сейчас двухметровый крест будущей церкви на месте танцплощадки. Однако жизнь продолжает бурлить по выходным на дискотеке в Доме культуры. Но (из «Сельского труженика»): «Коэффициент брачности (число браков на 1000 чел.) у нас сократился с 11,7 до 5,4». Тот же труженик сообщает, что по району на 1000 мужчин приходится 815 женщин. На дискотеку я не пошел — уж очень сложная демографическая ситуация... Есть стадион. Случаются соревнования.
Молодежь, конечно, курит коноплю, произрастающую в округе; взрослея, переключается на водку — наркотик более привычный, но и более разрушительный. И, кажется, все тасеевцы, от мала до велика, находятся в наркотической зависимости от телевизора. Телевизор может убедить в чем угодно — в том, например, что в Москве из-за невыносимого гнета преступности и носа на улицу не высунешь. Считается, что и в Тасеево преступность растет. Я, правда, ничего такого не заметил, то ли потому, что мирный сон граждан стережет райотдел милиции, разбухший в последние годы с тридцати до более чем ста человек, — как и по всей России, многие честные граждане стали больше бояться милиции, чем каких-то уголовников, — то ли просто не сезон.
Пребывая в райцентре, я неустанно расспрашивал каждого встречного и поперечного о недосягаемых старообрядцах.
— Староверы? Не знаю ничего о них. — А, живут в нашем районе. — Да все деревни по Бирюсе и Чуне староверские. — Не пьют, не курят, матом не ругаются. — Женщины у них красивые, хотя и ходят в платочках, как старушки, а мужики все с бородами. — У молодых староверчиков три волосинки, а все равно борода, не должно ее железо касаться — когда в армии служат, тогда и бреются. — Не те уже староверы. Сами признают: «Не та вера уже». — Но все-таки хорошие они люди, добрые.
Складывалась романтическая картина патриархальной жизни в таежно-речной стране рыбаков и охотников. Бородатое мужское население летом зарабатывает деньги на лесосплаве. Женщинам работать запрещено, да им и по хозяйству дел хватает. У староверов, уверяли меня, муж имеет полное право «учить» жену («Да убоится жена мужа своего»!), что встречает полное понимание тасеевских мужчин: «Правильно, у них бабы хоть не спиваются. А здесь, знаешь, как бабы пьют!»