Спустившись с верхней террасы на нижнюю, попадаем в море зелени, овощей. В Ташкенте еще весна, и весь город раскупает свежие виноградные листья. Их используют, как капустные, но они куда вкуснее и полезнее. Не попробуешь сейчас — будешь ждать целый год: только весной в Ташкенте готовят чудо-голубцы из виноградных листьев.
Весной и осенью Чорсу — как обильный огород и цветущий сад. Тугой, налитый соком лук, веселая кудрявая петрушка, редиска размером с картошку, мясистые помидоры, аккуратные и крепкие огурцы... Все это высится и слегка покачивается в красочных пирамидах, живет и дышит зелеными холмами.
— Сколько стоит лук? — интересуюсь, указывая на здоровенный пучок, в котором явно не менее килограмма.
— Три рубля.
— ?!
— Не удивляйся. В Ташкенте сомы до сих пор называют рублями, — объясняет Рамазан. — Этот пучок стоит три сома триста российских рублей. Но рублей у тебя уже никто не возьмет. Хочешь что-то купить — иди в обменный пункт.
Два молодых узбека вкатывают на зеленую террасу тележку с огурцами.
— Откуда огурчики?
— Из Кашкадарьинской области. Каждый день привозим по две тонны.
— И успеваете продать?
— Конечно. Это же Чорсу. Сюда идет весь Ташкент.
Впрочем, сюда же едет весь Узбекистан. Хотя ташкентцы уверяют, что могли бы своими огородами обеспечить базар. И это не пустые слова: каждый кусочек городской земли, в каждом дворе, под каждым окном, даже в самом центре (не говоря уже об окраинах), используется под огород. Однако, конечно же, Чорсу этим не насытишь. Чорсу — это чрево двухмиллионной столицы и всего Узбекистана. Его площадь огромна — десять гектаров, и с верхней террасы видно, как внизу, на главной рыночной площади, волнуется безбрежный торговый океан...
Близится время обеда. Всюду предлагают и свежий плов, и жаркое-кавардак, и шашлык, и самсу, и вкуснейшую узбекскую кашу-горошницу... И мы идем к пекарям, чтобы купить к обеду свежий чурек. Пекарей на Чорсу добрая сотня, но самый вкусный хлеб, по общему мнению, у татарина Равшана.
— Любите торговать? — спрашиваю его.
— Конечно! — живо откликается Равшан.
— А почему именно хлебом?
— Очень выгодно. У меня семья десять человек, мы всегда пекли для себя — большая экономия. А когда разрешили иметь свое дело, я взял патент, поставил во дворе три тандыра и стал печь для всех. За день продаю 300-500 булок. Хороший базар — хорошая выручка. А ведь мой чурек дешевле, чем магазинный, да к тому же вкуснее и питательнее — в тесто молоко добавляем.
Чурек на Чорсу привозят, самсу — нежные, с хрустящей корочкой, мясные пирожки готовят тут же: бери с пылу, с жару. Мой коллега Виктор Брель подымается на печь и устремляет объектив в ее жаркое и бездонное чрево. Когда пламя уходит, оставив только жар, весь этот горячий глиняный колодец облепляют самсой. Работа как у сталеваров... Каждые 20 минут до 300 пирожков прямо из печи идут в продажу.
В переходе между торговыми залами сидят рыбаки. Каждый день приезжают из Чиназа, что на Сырдарье; привозят сазана, карася, судака. Это семейная артель: мужчины ловят рыбу, подвозят — женщины продают.
Раньше о подобном семейном подряде в Узбекистане и мечтать не могли. Теперь, напротив, в республике поощряют любой малый бизнес. Бери патент — и работай. Плата за патент символическая, налог на прибыль в четыре раза (!) меньше нашего, российского.
Меня поражает, как быстро Чорсу освоил и переварил новую рыночную культуру. Всего пять лет назад сюда явились архитекторы и строители, чтобы полностью перестроить этот базар. Но вот что любопытно: устроенный ныне вполне комфортабельно, став цивилизованным, Чорсу сохранил свой национальный колорит. На фоне мощных современных сооружений прекрасно смотрятся разбросанные по всей территории магазинчики, оформленные в виде голубых перевернутых самаркандских тарелок. Древность и молодость легендарного базара соединились без всяких усилий, совершенно органично. Почему? Да потому, что узбекский базар, сумевший даже в годы советской власти уберечь свою богатую старинную культуру, легко переплавил ее в современную, не забыв при этом ни своих обычаев, ни традиций. Да, он изменился, но стал еще богаче, еще самобытнее. Если раньше здесь торговали в основном старики, то сейчас куда больше молодых, многие из которых продают выращенное своими же руками. В отличие от России, где на рынках масса перекупщиков, узбек-производитель никогда не терял и не теряет интереса к базару. Исконная любовь к торговле позволяет находить общий язык с покупателем, дабы не нарушались столь важные обратные связи. На Чорсу, к примеру, не только можно, но и нужно (вас буквально заставляют это делать!) попробовать каждый продукт. Причем эти дегустации производят не походя, а вдумчиво и не спеша.