И снова под воду. 7 июля 1991 года оба аппарата погружаются с тем, чтобы обследовать кормовую часть судна, поля обломков и различных предметов вокруг нее. Корма, лежащая, как мы уже знаем, в 600 метрах от носа, подверглась гораздо большим разрушениям. Она не создает впечатления цельной части судна: рваные куски палубного покрытии свисающие почти до донного осадка секции борта, нагромождение железа повсюду — все создает впечатление хаоса, заброшенной свалки. Такие большие разрушения, по-видимому, связаны с тем, что когда судно еще на поверхности разломилось на две половины, задняя его часть по мере заполнения шла под воду кормой вверх, подобно поплавку. При этом внутри корпуса, очевидно, создавались воздушные полости, которые под давлением воды лопались, разрывая обшивку и палубное покрытие лайнера.
Управлять аппаратом в таких условиях нелегко: можно зацепиться за торчащие отовсюду обломки, так что мне, как командиру, приходится смотреть в оба и быть все время в напряжении...
После того как мы обследовали и отсняли кормовую часть «Титаника», аппараты разошлись в поисках обломков судна и различных вещей, принадлежавших пассажирам, рассеянных по дну.
Вот мы на «МИРе-1» выходим к гигантскому паровому котлу, лежащему на осадке, и садимся на его верхнюю крышку. Во втором погружении меня сопровождают бортинженер Анатолий Сусляев и кинорежиссер Эл Гиддингс. Среди кусков ржавого металла на крышке котла я различаю блестящий желтый предмет.
— Золото, — говорю.
— Не может быть! — восклицает Эл Гиддингс. — Откуда ему здесь взяться?
Плавное движение манипулятора — блестящий подсвечник в гидравлической руке. Даже не верится, что он пролежал на дне столько времени — сверкает как новенький ни единой зазубринки. Покрутив золотой подсвечник с помощью манипулятора, я водружаю его на прежнее место. Эту сцену Эл Гиддингс, снимавший видеофильм для американского телевидения, прокомментировал так:
— Браво! Это увидят не менее 30 миллионов американцев. Они по достоинству оценят благородство русских.
Перед уходом в рейс организаторы экспедиции подписали соглашение о том, чтобы ничего ценного со дна не поднимать — все должно оставаться так, как было. И эту договоренность мы выполняли неукоснительно. За семнадцать погружений мы подняли лишь 6 ржавых железных предметов, чтобы исследовать динамику коррозионных процессов в металле, подвергшемся длительному воздействию морской воды и высокого давления...
Мы идем дальше. На поверхности дна попадаются целые развалы бутылок с коньяком и шампанским. Пробки продавлены до уровня содержащейся внутри бутылок жидкости, которая, по-видимому, ничуть не попортилась. А вот и чемоданы с личными вещами. С помощью манипулятора поднимаем ближайший, дергаем замки — они закрыты, и кладем чемодан на место. По ходу дела мы обнаружили, осмотрели и отсняли на видео- и кинопленку кухонную утварь, серебряные тарелки, чашки, обувь и многие другие предметы — все они, очевидно, оказались за бортом, когда лайнер, расколовшись, начал уходить под воду, и потом — по мере его погружения на глубину. Вблизи обеих частей судна, особенно возле кормовой, разбросано множество обломков — кусков бортовой и палубной обшивки, переборок; они образуют огромные завалы — и создается впечатление, что это и есть корма судна. Одну из таких громадин мы поначалу действительно приняли за корму, хотя при ближайшем рассмотрении это оказался довольно крупный кусок, отколовшийся, очевидно, от центральной части корпуса судна.
Мы сбавляем ход, садимся на дно. Перед иллюминаторами — телеграф — очевидно, тот самый, ручку которого тогда, в апреле 1912 года, в отчаянии рвал на себя вахтенный штурман «Титаника» Мердок, пытаясь остановить судно, чтобы избежать столкновения со зловещим айсбергом. И вот телеграф перед нами — лежит на осадке, развалившись на две части: управляющий механизм и подставка.
Итак, целью экспедиции были не только кино- и видеосъемки и визуальное обследование «Титаника». Во время погружений мы выполняли и научную программу: в частности, нам предстояло определить, какое влияние коррозия корпуса судна оказывает на окружающую среду, к примеру, на состав верхнего слоя осадков, а также на донную флору и фауну. Так, например, 9 июля, в процессе одного из погружений предлагалось провести чисто биологические исследования.
В тот день оба аппарата снова вышли к кормовой части «Титаника». Плавно садимся на грунт вблизи кормового подзора. Сквозь толщу воды в мощных лучах светильников видны контуры гигантского винта. Командир «МИРа-2», подрабатывая кормовым движителем, буквально «подползает» под подзор и останавливает аппарат в двух метрах от винта — зрелище, не поддающееся описанию, тем более, что операция эта сопряжена со значительной долей риска...