Закончив уборку парусов на фок-мачте, освободившиеся члены команды переместились к грот-мачте и стали помогать товарищам. Когда последний парус на бизань-мачте был убран, шторм уже разыгрался по-настоящему. Шхуна была довольно маленькая, ее борта возвышались над водой не более пятидесяти сантиметров и огромные волны целиком заливали палубу. Шпигаты – отверстия в палубе для стока, не справлялись с потоками воды, и теперь палуба тоже походила на бушующее море. Некоторые люки впопыхах не успели плотно закрыть, и вода проникла во внутренние помещения.
Закончив уборку парусов, Виктор с напарником вернулись на мостик и продолжили несение вахты.
– Как же капитан предугадал, что надвигается шторм? – подумал Виктор, пристально всматриваясь в бушующее за окном рубки море. Видимо, здесь, как и везде, сказалась большая морская практика и особое капитанское чутье. Естественно, неопытного капитана на такую шхуну не пошлют.
Капитан – Веселов Борис Васильевич в этом плавании отпраздновал свой 50-летний юбилей. Во время Великой Отечественной войны воевал на Балтике на торпедных катерах. После войны специализировался по парусникам. Он был опытным мореходом и руководителем, и его очень уважала команда. Без потерь и ущерба для судна и команды он провел судно в экстремальных штормовых условиях и благополучно завершил длительное и очень сложное плавание.
К курсантам-матросам относился весьма благосклонно, разрешал им в любое время появляться на мостике и решать навигационные и астрономические задачи. Учитывая, что они были уже курсантами 4-го курса, через месяц плавания он стал привлекать их к самостоятельному несению вахты, подменяя штатных помощников.
К удивлению курсантов на шхуне не было обычного для всех судов, заходящих в заграничные порты, первого помощника, или, как его обычно на флоте называли, «комиссара». Как правило, комиссар не был моряком и направлялся на суда загранплавания парткомом пароходства. В его обязанности входило следить за морально-идеологическим климатом в команде, проводить вовремя политинформации, организовывать и контролировать увольнение моряков на берег во время посещения иностранных портов.
Так вот на шхуне комиссара не было, а идеологическое воспитание членов экипажа осуществлялось капитаном и секретарями партийной и комсомольской организаций, которые особо не мучили команду всякими мероприятиями морально-политического характера. Надо отметить, что взаимоотношения и климат в команде были на высоком уровне и отсутствие зоркого «ока» комиссара особо не ощущалось.
После того, как паруса были убраны, шхуна потеряла ход, и ее бросало на волнах, как щепку. Чтобы удерживаться на курсе в таких случаях запускали главный «движок» шхуны, и она шла тихим ходом, но не рыская. Тем не менее, шхуна без парусов заваливалась с борта на борт, уходила форштевнем под воду, палубу заливали огромные волны. Все двери, иллюминаторы и люки в надстройках были плотно закрыты, и выходить на палубу было очень опасно.
Перевернуться шхуна не могла, так как в качестве балласта на самом дне лежали гранитные и свинцовые болванки, и шхуна валялась на разбушевавшихся волнах, как игрушка «Ванька-Встанька».
Завершив вахту – на флоте вахту с 00–00 до 04-00 называют «собачьей», поскольку она разбивает ночь и не дает нормально выспаться, Виктор с напарником, крепко держась за протянутые вдоль всей палубы леера, с трудом пробрались в носовую надстройку и попытались заснуть, но сделать это было весьма трудно. Чтобы удержаться в кровати-койке, надо было особым способом «расклиниться», то есть упереться в стенку и в ограждающий кровать бортик. Конечно, заснуть в таком положении не удавалось, но зато и шансов свалиться с кровати было мало. Вот в таком положении они и встретили рассвет.
Новый день ничего хорошего не принес: все так же бушевало море, так же ревел ветер в снастях и так же болтало шхуну на волнах. Все, без исключения, члены экипажа шхуны, долгое время не были в море и, естественно, хаотичная качка сильно действовала на моряков. После нескольких дней непрерывной качки все постоянно чувствовали тошноту, абсолютно пропал аппетит, а лица моряков приобрели зеленоватый оттенок. После качки и аврала все падали в кровати и старались как можно меньше двигаться. Головную боль снимали таблетками из запасов доктора, который и сам жестоко страдал от морской болезни.