Но кроме них, ничего больше у самолета на было. Его сделали в России вскоре после Второй мировой войны, а последнее техобслуживание он проходил в 1953 году. Надо было видеть, какой дым повалил из его двигателей, когда мы разогнались по взлетной полосе, удачно оторвались от преследовавших самолет собак и взлетели.
Мы взяли курс на Гавану, и я, успокоившись, стал созерцать великолепные виды за бортом. Стоял чудесный летный день, но на Кубе такая погода означала одну-единственную вещь — тропический шторм с грозой.
Сказать по правде, в прошлом я иногда любил преувеличивать и делать из мухи слона. Однако спросите людей, летевших со мной, каково им было этот шторм пережить, и они побледнеют от ужасных воспоминаний. Эти полчаса стали самыми кошмарными в моей жизни. Самолет сгибало, скручивало, переворачивало вверх тормашками и швыряло вниз.
Меня постоянно подбрасывало вверх, и это не могло не беспокоить, так как вверху, в нескольких сантиметрах от моей прически, вращались лопасти пропеллера. Я живо представлял себе, что будет, когда пропеллер снесет мне голову.
Я готовился к смерти на полном серьезе, но при этом, однако, на моих губах блуждала улыбка, так как я думал о дочери. У нее имелись шансы стать единственной девочкой в школе, папа которой погиб при крушении русского самолета над Кубой во время шторма. А что, не самый плохой способ отдать концы.
Мы вынырнули из густых облаков и полетели, едва не касаясь верхушек деревьев, до самой Гаваны, а молнии каждые несколько секунд освещали крылья мертвенно-синим светом. И наконец приземлились.
После полета нам срочно потребовалось промочить горло, что означало отправиться в ночной клуб. Люди часто думают, что работа тележурналиста состоит в поиске интересных сюжетов для съемок. Но это далеко не все. Тележурналист, куда бы он ни приехал, всегда ищет для себя лучшие отели и рестораны. В этом деле наш оператор Энди превзошел самого себя.
Он не только отрыл на Кубе несметное количество историй, для которых эпитет «потрясающие» был бы слишком слабым, но и узнал, куда сводить нас после всего, что было только что пережито на десятиметровой высоте.
Под дверями ночного клуба во все дни недели слонялись сотни девушек. «Ага, — сказал я, — они просто ждут, чтобы какая-нибудь машина с государственными номерами подбросила их домой».
«Нет, — отвечал Энди, — здесь они ждут совсем другого».
Заинтересовавшись, я вышел из «дайхатсу», и буквально через десять секунд меня облепил добрый десяток едва достигших половой зрелости девушек, одетых в тонкие, как зубная нить, мини-юбки.
Я было решил, что на девушек столь возбуждающе подействовал «дайхатсу», но оказалось, что я попал пальцем в небо. Девушек больше всего на свете интересовал мой бумажник, который открыл бы для них двери самого крутого в городе ночного клуба.
А за 10 долларов я мог получить любую из них в свое полное распоряжение на неделю. Боже мой…
Мне рассказывали, что однажды какой-то чувак подрулил к клубу на Lamborghini Diablo. Этот жест был явно чрезмерным. Чтобы переспать с любой из тех девушек, достаточно иметь десять баксов, не говоря уже о машине за 150 000 фунтов.
Позже я убедился, что получаю от гаванских девушек недвусмысленные предложения даже тогда, когда еду на мопеде с двигателем от садового насоса. Дело было не в мопеде и не в развевающихся по ветру кудрях. Им нужна была моя кредитка, а еще мой паспорт, чтобы смотаться с Кубы.
Эти девушки не были проститутками в строгом смысле слова. Они готовы пойти с вами за сущие гроши, и этот факт свидетельствует лучше, чем что угодно еще, насколько погано обстоят дела на самом большом из Карибских островов.
Когда я прогуливался по залам Музея кубинской революции, в голове вертелся один-единственный вопрос: предполагали ли Кастро и Че Гевара, что однажды кубинское правительство попросит своих граждан перейти на подножный корм? Музей представлял собой совершенно напрасную трату денег для страны, у которой денег не было вообще. Внутри огромного стеклянного куба был выставлен катер, на котором повстанцы приплыли на Кубу, а во дворе музея демонстрировались прочие механические реликвии, долженствовавшие навечно остаться в памяти народной.
Среди них были «лэндровер» Фиделя Кастро и самолет-истребитель «Спитфайр». Если судить по этим экспонатам, Британия тоже должна нести ответственность за то, что случилось с Кубой. Кроме них, у стен музея были выставлены бульдозер, переделанный в танк, и множество грузовиков, на которых повстанцы штурмовали президентский дворец.