Все это очень странно, а ведь еще каких-то тридцать лет назад Детройт был самым быстрорастущим и перспективным городом в США. Его население богатело не по дням, а по часам, и гул его заводов отдавался эхом по всей планете. Как же получилось, что автомобильная столица мира превратилась в его криминальную столицу?
Когда-то давно, еще в самом начале автомобильной эпохи, в этих местах, называвшихся по-французски — Де Труа, обосновалась группа людей, которые открыли мастерские по изготовлению повозок. Когда был изобретен двигатель внутреннего сгорания, местные жители просто соединили его с повозкой.
В итоге Детройт стал местом, где появились на свет «Линкольн», «Кадиллак», «Понтиак», «Шевроле», «Форд», «Меркюри», «Крайслер», «Хадсон», «Плимут», «Бьюик», «Додж», «Паккард» и «Олдсмобиль». Это был Город Машин.
Рабочих для автомобильных заводов остро не хватало, и чтобы привлечь их из других штатов, работодатели на жалование не скупились. В конце пятидесятых годов средняя оплата труда промышленных рабочих в других штатах составляла полтора доллара в час, а в Детройте рабочий получал три доллара.
Можно было с утра начать работать на одном заводе, и если место не нравилось, уже после обеда вкалывать у станка на другом.
Спрос на продукцию был просто феноменальным. Это были годы небывалого подъема американской экономики — еще до нефтяного кризиса, Вьетнама и Уотергейта. Каждый американец хотел себе машину, да не простую, а большую, с восьмицилиндровым мотором, из Детройта. В пятидесятые-шестидесятые годы 97 % всех машин, продаваемых в Америке, делались тоже в Америке.
Квинтэссенцию той эпохи лучше всех других марок и моделей выражает Ford Mustang 1964 года. Этот двухместный седан ознаменовал собой начало совершенно нового подхода к изготовлению машин не только для «Форда», но и для всей автомобильной промышленности.
До появления «Мустанга» у каждой модели автомобиля имелась четко определенная разновидность двигателя и такой же конкретный уровень качества отделки. Выбора у покупателя не было. Но в случае авто класса «пони», как их стали называть, покупатель мог выбрать себе по вкусу не только мотор, но даже дизайн кузова — двухместный седан или кабриолет.
Автомобильных опций предлагалось множество. Вы могли заказать машину, скажем, с ковшеобразным сиденьем, самоблокирующимся дифференциалом или тахометром. Это могла быть шестицилиндровая машина для поездки за продуктами или быстрый, как ветер, восьмицилиндровик с дымящимися на старте шинами.
Руководство «Форда» сообразило, что новая идея оказалась на редкость прибыльной, и тут же прикинуло, что в первый год продаст порядка 100 000 «мустангов». Но тут они просчитались: на самом деле было продано 680 000 машин, и Ford Mustang, как свидетельствует эта цифра, стал самым продаваемым автомобилем в истории. Данный рекорд пока не удавалось побить никому.
Однако сегодня единственная область, в которой Детройт еще ставит рекорды, — это статистика преступности.
Что же случилось, что пошло не так? Прежде всего, случился топливный кризис, резко уменьшивший число людей, которые могли себе позволить ездить на машинах с восьмицилиндровыми двигателями, хлеставшими бензин ведрами. В моду вошли маленькие машинки, и внимание публики переключилось на японский автопром, который был тут как тут.
А потом оказалось, что эти японские малышки никогда не ломаются, так что, когда нефтяной кризис рассосался, многие люди остались верны своим «хондам», «датсунам» и «тойотам».
Еще одним фактором, погубившим Детройт, был низкий уровень автоматизации сборочного конвейера в сочетании с низкими ценами на землю. Когда автомобилестроительная компания желала обновить свое производство, она не занималась установкой новых роботов, а просто-напросто закрывала старые цеха и строила новый завод с нуля — как правило, где-нибудь в пригороде, где земля шла по дешевке.
Кто знает, возможно, Детройт и справился бы со всеми этими напастями, но его окончательно прихлопнул экономический кризис в южных штатах, из-за которого тысячи и тысячи чернокожих рабочих устремились в город в тщетной надежде на заработок. Все они были наслышаны, что здесь платят три бакса в час, но когда эта волна обездоленных достигла Детройта, рог изобилия истощился.
Моментально возникло множество очагов социальной напряженности. В 1967 году толпы чернокожей бедноты вышли на улицы и подняли мятеж, требуя положить конец всем мятежам.
Боб Сегер, который в те времена был восходящей звездой рок-н-ролла из Детройта, вспоминает, как однажды поздно вечером возвращался домой с концерта и увидел на улицах танки. «Я просто не мог поверить своим глазам. Детройт был весь в огне: его наводнила не только полиция, но и армейские подразделения. Казалось, что город превратился в зону военных действий, или в кое-что похуже — в геенну огненную».