А потом, когда нам надоедали игры в Тентена, широкое покрывало пляжа, припорошенные песком сэндвичи с минеральной водой «Виттель», мы с Крисом бежали исследовать дюны мыса Ферра. Мы строили укрепления из плавника, который в изобилии находили на диком пляже, играли в массивных блиндажах, оставшихся после немцев, исследовали «паучьи щели» — замаскированные окопы для снайперов, тоннели, которые часто тянулись под землей от орудийных окопов. Мы играли в войну на бывшем поле боя: охотились на мертвых нацистов, про которых ходили слухи, что они все еще не сгнили под песком, взрывали хлопушки в вентиляционных трубах и осыпавшихся лестничных шахтах. Это был просто рай для мальчишек: угрюмые серые горы, растущие из песка среди огромных пустынных дюн, чуть в стороне от края воды, великолепная водная гладь и пляж, который казался бесконечным.
Меня посетила блестящая идея: нам с Крисом надо взять напрокат по мотороллеру и снова проделать весь путь от Аркашона через Ля Тест и Гужан-Местра, вокруг бухты, до мыса Ферра. Мы с семьей проделывали этот путь много раз — сначала в старом «седане ровер», потом во взятых напрокат «симках» и «рено». Но когда едешь на мотороллере, чувствуешь все гораздо острее, решил я. Вдыхаешь этот воздух, а городки, которые проезжаешь, видишь не через ветровое стекло. Я так размечтался, что совершенно забыл об обжигающе холодном ветре и моросящем дожде. Мы оделись как можно теплее, взяли с собой традиционный завтрак Бурденов — колбаса, пахучий сыр, багеты из булочной в Ля Тест, минеральную воду «Виттель», бутылку красного бордо, и отправились в путь. Крис, едва мы успели выехать с гостиничной стоянки, налетел на дорожный знак, упал и сильно ободрал себе плечо и спину. Однако по-солдатски бодро вновь уселся в седло и продолжал нести службу — всякий здравый смысл покинул нас обоих давным-давно.
Было холодно, до крайности холодно. На моем мотороллере можно было ехать довольно быстро (я, как старший, конечно же, взял себе тот, что получше), но Крис тащился со скоростью двадцать пять миль в час и сильно задерживал нас. Шлемы оказались нам маловаты. Сгорая от желания вернуть прошлое, мы их и не примерили, ограничились беглым взглядом. Очень скоро у меня возникло ощущение, что в моей голове просверлили дырку. Дождь хлестал по щекам, одежда вскоре стала удручающе мокрой.
Но мы ехали и ехали мимо дач с заколоченными окнами, закрытых ресторанов и учреждений. Это ведь подвиг, не так ли? Благородная попытка установить связь с прошлым, какой бы отчаянной и глуповатой она ни казалась в январе. Поездка заняла у нас около двух часов, возможно, чуть больше — из-за частых остановок, — надо же было иногда снимать шлемы и давать отдых нашим несчастным черепным коробкам. Наконец мы добрались до пыльной развилки, свернули на дорогу, обсаженную соснами, остановились, слезли с мотороллеров и полмили шли пешком до пляжа. Ничего не было слышно, кроме ветра, стука наших тяжелых туристских ботинок и шума прилива вдали.
— Кажется, я узнаю вон тот, — Крис указал на покрытый граффити блиндаж вдалеке, на полпути между пляжем и сосновым лесом.
— Как насчет пикничка? — предложил я.
— Отличная идея!
Мы довольно долго ковыляли по дюнам и вязли в песке и наконец вскарабкались на толстую, крутую, бетонную стену и уселись на ней. Там, где мы детьми играли в войну, я расстелил салфетку, достал наш скромный завтрак, и мы молча его сжевали. Наши пальцы немели на холодном ветру, который дул с моря. У колбасы был такой же вкус, как в детстве, сыр был хорош, а вино пришлось очень кстати — мы согрелись.
Я достал упаковку фейерверков, и скоро двое мужчин за сорок уже играли в войну, как тридцать лет назад: бросали хлопушки в вентиляционные отверстия, набивали ими пустые бутылки, и глухие звуки взрывов немедленно уносил ветер или гасил песок. Мы гонялись друг за другом вокруг железобетонного убежища, а когда устали взрывать всякую дрянь, а точнее сказать, когда у нас вышли все запасы этой дряни, сунулись внутрь и исследовали лестничные колодцы, где много лет назад играли в «Комбат» и «Крысиный патруль».
Мелкими перебежками мы спустились к пляжу, туда, где было полно плавника, в прежние времена сулившего огромные строительные перспективы, а теперь только нагонявшего тоску. Мы с братом долго молча стояли у кромки воды, глядя на яростные волны.