Слова путешествуют по земле, хотя, конечно, не все заимствования необходимы. Недаром против чрезмерного увлечения иностранными терминами боролись Ленин, Горький, Маяковский.
Любопытно, что исландцы никогда не принимают в свой язык чужих слов в первозданном виде, а занимаются их переводом.
«Телефон» в Исландии стал суммой двух чисто исландских слов: сложили вместе «говор» и «веревку». В переводе слова «телеграф» «веревка» осталась, на место «говора» встало «письмо». «Парикмахер» — волосорез, «пессимизм» — дурной взгляд, «театр» — дом игр, и так далее. Исландский язык пускает к себе знатных иностранцев, но заставляет их менять свои имена на местные.
Конечно, жители маленькой страны прочно защищены от «чужесловия». Но такое ли уж это преимущество? И разве плохо, что, приняв в язык слова «социализм», «коммунизм» и «партия», мы послали дальним и близким соседям свои «Совет», «спутник», «лунник».
БУКВЫ В ДОРОГЕ
Человек научился говорить уже сотни тысяч лет назад. И все еще продолжает удивляться этому своему умению.
То начнет священную книгу с сообщения, что в начале было слово, то припомнит в стихах, как «солнце останавливали словом, словом сокрушали города».
Бывает, конечно, и другое, каждому приходилось сокрушенно думать о том, что «мысль изреченная есть ложь». Но снова и снова воспевали поэты родной язык, и в нем все языки и все слова мира.
А вот к письму, открытому куда позже, чем речь, мы почему-то привыкли прочнее. Как будто всегда люди умели читать и писать.
А между тем среди прочих разделений прошлого людей на периоды есть и такое: история бесписьменная и история письменная.
Необозримые выгоды, которые давала письменность, человек почувствовал немедленно. Хорошей иллюстрацией служат тут события, разыгравшиеся в одном из районов Африки в начале XIX века. Здесь была изобретена письменность! В племени вай нашлись люди, составившие систему знаков, каждый из которых передавал слог. «Азбука» пользовалась успехом. Очень быстро почти все племя научилось письму. Казалось бы, этому можно только радоваться. Но соседние племена увидели в письме лишь чрезвычайно опасное колдовство. Сначала они просто перепугались, и это резко подняло престиж грамотного племени, принесло ему немало выгод. Соседи задабривали колдунов всеми доступными им способами. А люди племени вай были весьма не прочь выгодно использовать свое новое положение. Грамота стала — не в первый раз в истории — орудием угнетения. Но кончилось торжество изобретателей печально: страх в конце концов толкнул окрестных жителей на войну, кончившуюся разгромом вай. Тоже не впервые в истории грамотные были побеждены неграмотными.
Но обычно в таких случаях победители брали у побежденных в числе иной добычи и письменность, приспособляя ее к своему языку. А если «письменный» народ одерживал победу над бесписьменным, он все-таки передавал свою тайну побежденным. Впрочем, чаще всего письменность путешествовала из страны в страну, не выбирая себе в спутники меч. И конечно, людям тех земель, где она бывала новоселом, совсем не обязательно было перенимать чужой язык, чтобы освоить письменность. В принципе не обязательно было даже брать за основу своей грамоты чужие знаки и буквы. Здесь мы снова сталкиваемся с принципом, о котором говорили в главе о путешествиях домашних животных. Там конкретные приемы приручения, кормления, строительства изгородей можно было разработать и заново, гораздо важнее оказывалось знать, что все это в конечном счете дает определенные результаты.
Вот и с письменностью так же. Знаки для звуков своего языка не так уж трудно придумать, если известно, что это возможно в принципе.
Ведь боливийский индеец в XIX веке изобрел собственное иероглифическое письмо, преподал его родственникам и соседям — и чуть было действительно не создал новую письменность.
Другой индеец, по имени Секвойя, из США создал для своего племени чероки слоговую письменность, причем она вошла в такое употребление, что некоторое время выходила газета, напечатанная новым письмом. (Кстати, по имени этого индейца и была названа американская секвойя — великан растительного царства.)
В XX веке у нас в стране чукча разработал систему письменных знаков, чтобы общаться со своим немым сыном. В Африке, в Азии, в Америке люди первобытных племен, знающие об умении европейцев закреплять слова на бумаге, создают собственные способы такого закрепления.
И крупные специалисты находят, что среди этих полустихийно возникающих новых письменностей есть весьма перспективные. Если их доработать, они вполне могли бы посоперничать с исторически сложившимися системами письменных знаков. Но все-таки проще и удобнее пользоваться уже давно разработанными алфавитами. И изобретения наших дней в этой области, как правило, пропадают втуне.
Удивительнее, что так же исчезли и многие древние азбуки, уступив место другим. А азбуки-победительницы почти все в родстве между собой, восходят к одному корню, и их утверждение на новых и новых землях бывало каждый раз итогом путешествий — ну и превращений, конечно, мы ведь знаем, что одного без другого почти не бывает. Но давайте по порядку.
Сейчас существуют сотни разных письменностей, среди них преобладают алфавитные, а иероглифическое и слоговое письмо в явном меньшинстве. Правда, такие многонаселенные страны, как Китай и Япония, пользуются иероглифами.
Зато почти весь остальной мир пользуется алфавитным письмом, в котором знаки передают элементарные звуки, фонемы. Многие индийские языки, впрочем, используют слоговое письмо. Современные звуко-буквенные системы письма используют в основном латинский, славяно-кирилловский и арабский алфавиты.
Все это прекрасно иллюстрирует связи, существовавшие и существующие между такими многочисленными и такими разными культурами и народами Земли.
А самый восточный алфавит Евразии был создан пятьсот лет назад в Корее на основе упрощенных китайских иероглифов, которые стали здесь обозначать звуки. Замечательный шаг сделал тогдашний правитель Кореи, приказавший создать этот алфавит, замечательную работу проделали корейские ученые, сумевшие такой приказ выполнить.
Когда-то древние египтяне, кроме иероглифов, передававших слова, изобрели и иероглифы, обозначавшие отдельные звуки, но те играли в их письменности второстепенную роль. Однако этот опыт был использован другими народами. Насколько могут судить ученые, первыми хорошо отработанными алфавитами, где каждая буква обозначала звук, были финикийский и уга-ритский. Свой вклад в развитие финикийской алфавитной системы сделали, по-видимому, и жители соседней Месопотамии, и выходцы с Крита.
Советский ученый Г. Ф. Турчанинов отстаивает гипотезу об участии в создании финикийского письма людей, прибывших в Финикию в начале II тысячелетия до нашей эры с Кавказа. Они, по его мнению, пользовались сначала собственным, древнеабхазским письмом, ставшим одной из тех составных частей, из которых возник финикийский алфавит. И дальше алфавиту суждено было развиваться во времени и пространстве, переходя от народа к народу.
При этом каждый из них щедро делился с другими народами своими усовершенствованиями азбуки. Грекам очень понравился новый алфавит, но для их богатого гласными языка он не подходил. Зато согласных было явно в избытке. Тогда чужие буквы, для которых в греческом языке не находилось соответствующих согласных звуков, были «переведены на другую работу» — стали обозначать гласные. От греков алфавит пошел на запад, в гордый Рим.
История возникновения каждого алфавита новых письменностей — это история народов и людей, научных открытий и подвигов. Сколько алфавитов, столько можно написать повестей об их создании, совершенствовании, распространении.
Вот в V веке нашей эры возникает армянский алфавит.
«Этот алфавит был создан гениальным человеком с поразительным чувством родины — был создан однажды и навсегда, — он совершенен. Тот человек был подобен богу в дни творения… Армяне сохранили алфавит неизменным на протяжении полутора тысяч лет. В нем древность, история, крепость и дух нации. До сих пор рукописная буква не расходится у них с печатным знаком, и даже в книгах, в типографском шрифте существует наклон руки писца. Рукопись переходит в книгу, почти не претерпевая графических «метаморфоз».