| It might be thought that, in his anxiety, he would be constantly watching the changes of the wind, the disorderly raging of the billows - every chance, in short, which might force the Mongolia to slacken her speed, and thus interrupt his journey. |
Быть может, взволнованный и беспокойный, он следил за сменой ветров, мешавших движению судна, или за бурными волнами, грозившими поломать машину, или, наконец, представлял себе всевозможные аварии, которые могли заставить "Монголию" зайти в какой-нибудь порт и нанести этим непоправимый ущерб его путешествию? Ничуть не бывало! |
| Always the same impassible member of the Reform Club, whom no incident could surprise, as unvarying as the ship's chronometers, and seldom having the curiosity even to go upon the deck, he passed through the memorable scenes of the Red Sea with cold indifference; did not care to recognise the historic towns and villages which, along its borders, raised their picturesque outlines against the sky; and betrayed no fear of the dangers of the Arabic Gulf, which the old historians always spoke of with horror, and upon which the ancient navigators never ventured without propitiating the gods by ample sacrifices. |
Он неизменно оставался все тем же бесстрастным человеком, все тем же невозмутимым членом Реформ-клуба, которого не могли застать врасплох никакие происшествия или несчастные случаи. Он казался не более возбужденным, чем судовой хронометр. Он редко показывался на палубе. Он мало интересовался Красным морем, столь прославленным событиями первых веков истории человечества. Он не выходил полюбоваться городами, разбросанными по берегам моря, живописные силуэты которых порою вырисовывались на горизонте. Он даже и не думал об опасностях этого Арабского залива, о котором историки древности - Страбон, Арриан, Артемидор, Эдриси - упоминают не иначе как с ужасом и в который мореплаватели отваживались некогда проникать, лишь обезопасив себя искупительными жертвоприношениями. |
| How did this eccentric personage pass his time on the Mongolia? |
Что же делал этот оригинал во время своего пребывания на "Монголии"? |
| He made his four hearty meals every day, regardless of the most persistent rolling and pitching on the part of the steamer; and he played whist indefatigably, for he had found partners as enthusiastic in the game as himself. |
Прежде всего он четыре раза на дню принимал пищу, причем ни боковая, ни килевая качка не могла помешать работе его организма - этой превосходно налаженной машины. Затем он играл в вист. Да! Он нашел партнеров, таких же азартных, как и он сам. |
| A tax-collector, on the way to his post at Goa; the Rev. Decimus Smith, returning to his parish at Bombay; and a brigadier-general of the English army, who was about to rejoin his brigade at Benares, made up the party, and, with Mr. Fogg, played whist by the hour together in absorbing silence. |
То были: сборщик податей, возвращавшийся к себе в Гоа, священник, преподобный Децимус Смит, направлявшийся в Бомбей, и бригадный генерал британской армии, спешивший к своему корпусу, расквартированному в Бенаресе. Три этих пассажира питали к висту такую же страсть, как и мистер Фогг, и, подобно ему, молчаливые и сосредоточенные, они проводили целые часы за картами. |
| As for Passepartout, he, too, had escaped sea-sickness, and took his meals conscientiously in the forward cabin. |
Что касается Паспарту, то он ничуть не страдал от морской болезни. Он занимал отдельную каюту в носовой части судна и так же, как и его господин, питался на славу. |
| He rather enjoyed the voyage, for he was well fed and well lodged, took a great interest in the scenes through which they were passing, and consoled himself with the delusion that his master's whim would end at Bombay. |
Нельзя сказать, чтобы путешествие в подобных условиях ему не нравилось. Он начал находить вкус в этой жизни: "Хорошая пища, удобное помещение, новые страны!" К тому же он был совершенно уверен, что вся эта затея кончится в Бомбее. |
| He was pleased, on the day after leaving Suez, to find on deck the obliging person with whom he had walked and chatted on the quays. |
На другой день после отплытия из Суэца, 10 октября утром, он не без удовольствия увидел на палубе того самого обходительного человека, к которому обратился на набережной по прибытии в Египет. |
| "If I am not mistaken," said he, approaching this person, with his most amiable smile, "you are the gentleman who so kindly volunteered to guide me at Suez?" |
- Если я не ошибаюсь, - обратился к нему Паспарту с самой любезной улыбкой, - это вы, сударь, с такой готовностью служили мне гидом в Суэце? |
| "Ah! I quite recognise you. |
- А ведь правда! - ответил сыщик. - Теперь и я вас узнал! |
| You are the servant of the strange Englishman -" |
Вы слуга того самого чудака-англичанина... |
| "Just so, monsieur -" |
-Вот именно, мистер... |