Без него понять Древний Египет и его подземелья было бы нелегко.
Сокровища Тутанхамона — закупоренное вино из царских погребов, жемчужина, играющая живыми красками и поднятая золотым ныряльщиком со дна мертвых морей, — едва не обошлись нам слишком дорого. Мы возвращаемся в отель, где журналисты сбивают нас с ног и заталкивают в автомобиль — он быстрее, чем коляска графини. И снова наш отъезд станет чудом. И опять в окна отходящего поезда будут бросать вещи, и мы сыграем на бис сцену отправления по законам оперетты, секретом которых владеет Франция.
7 АПРЕЛЯ, ОДИННАДЦАТЬ ВЕЧЕРА, ПОРТ-САИД
Отель «Марина». За остекленным балконом порт. Магазины ночью открыты. Здесь тропическая прихожая: хинин, панамы, шлемы любых форм, зеленые зонтики, ветрозащитные лампы, рефлекторы, шорты, бинокли, темные очки, бутылки-термосы. В Порт-Саиде начинается настоящее солнце, настоящая жара.
8 АПРЕЛЯ
«Стратмор»52. Шесть часов утра. Таможня. Призывные клубы пара. Местные ныряльщики, уговаривая бросать доллары, визжат, как резаные поросята. Мы скользим между других кораблей. Встречаем французский. Хочется спать. Бесконечный Суэцкий канал. Каждый раз, когда я открываю глаза, в иллюминаторе слева направо тянется вереница пальм. Суэцкий канал бесконечен, как Лондон, из которого невозможно выбраться. Красное море. От не нашей жары — особое недомогание. Ночью пот ручейками прорывается сквозь кожу, образуя тяжелые капли. С этой жарой, как и с лихорадкой, ничего не поделаешь. В вентиляционные отверстия вдувается свежесть, созданная из жары, искусственная прохлада.
Я заглядываю в каюты стюардов (все думают, что там лучше, чем на своей территории); там только хуже. Несчастные голые парни ртами глотают воздух, точно мухи, которые гроздьями висят на липких лентах. Хрипящие спазмы сна. Механистический ад. Жара все сильнее.
АДЕН, 12 АПРЕЛЯ, ОТ ВОСЬМИ ДО ЧЕТЫРЕХ ЧАСОВ ТРИДЦАТИ МИНУТ • ДОЛИНА ПРОКАЖЕННЫХ • ЗЛОВЕЩИЕ КРАСАВЦЫ • ОЛОВЯННОЕ СОЛНЦЕ • АДЕН, ВОНЗЕННЫЙ НА МОЕМ ПУТИ, СЛОВНО НОЖ
У молодых сомалийцев, которые окружили трап и ставят на дыбы свои лодки из древесной коры, видимо, те же корни, что и у Черной Девы, приводящей в изумление церковь. То ли ангелочки, то ли чертенята в аденском аду. В Аден, к вратам ада, и доставят нас эти черномраморные фавны со светлыми кудрями, алыми щеками, ноздрями, губами, надбровными дугами и тонкими запястьями.
Аден, Долина прокаженных. Безрудная шахта. Южная жара монотоннее северных холодов. Бесплодная почва и не думает ничего давать. Здесь перекресток рас и товаров, здесь встречаются аэропланы и военные корабли, тут казарма британских часовых.
Шикарные автомобили разъезжают по красивым ровным дорогам в обрамлении из шлака, слоящегося асфальта, цинка, волнистого железа. Такие пейзажи дети создают из земли, железяк и старых пустых коробок, в которых хранились оловянные солдатики. Оловянные солдатики расплавились на оловянном солнце. В недрах этой пустыни, где прорастают только стены тюрем и казарм, битые стекла факиров да кресты на могилах, угадывается золото. Все храмы разных религий. В Адене кто только не живет.
Красота завораживает и утомляет. С уродством свыкаешься, обручаешься, и те, кто любит Аден, ни за что не хотят отсюда уезжать.
Как шедевры возникают из тоски, одиночества, из нехватки материала, из преодоленного сопротивления, так и безлюдный Аден порождает чистую кровь всех рас.
Широкие плечи, гибкие шеи, узкие тазы, тонкие лодыжки, впалые животы, круглые бедра — всюду на нашем пути встречаются призраки во плоти, гордые скелеты, облаченные в темную кожу, принцы, с которых кожу содрали живьем и укутали шарфами ядовитых цветов: зелено-желтыми, сине-зелеными, фиолетово-красными. Пышный тюк тюрбана помогает сохранить равновесие и благородную поступь. Подвязки для носков порой подняты так высоко, что смотрятся, как орнамент.
Садятся эти зловещие красавцы, опускаясь меж лоснящихся бедер в качели шарфа, пятки смыкаются с ягодицами, колени подняты к плечам.