Императорский дворец в Токио, город в форме колеса, — это ступица, вокруг которой все вертится. За серой стеной и глубокими рвами, наполненными стоячей водой, даже мельком не увидеть микадо. Если он отправляется в путешествие, то от дворца до вокзала толпа стоит на коленях, опустив глаза. Но нынче полиция запрещает толпе вставать на колени: слишком много места занимают. Замирает движение. Захлопываются ставни: говорят, что тот, кто из любопытства подсмотрит за микадо через окно, ослепнет. Проверять никто не решается. Императорский дворец — Ватикан в этой религии долга.
В отеле «Орьентал» в Кобе мы просто переночуем. Мы решили на следующий день добраться до Йокогамы через Киото, а оттуда съездить в Токио и обратно. Один журналист будет нашим переводчиком.
На первый взгляд японки выглядят, точно какой-то анахронизм. Как будто в карнавальных костюмах. Контраст между высотными зданиями и их кимоно настолько яркий, что выражения их лиц и глупый смех под плоскими зонтиками хочется списать на неловкость за свои наряды. Постепенно начинаешь привыкать и убеждаешься, что ни одна японка не будет одеваться по-европейски. Работающие мужчины носят европейские костюмы. Остальные — кимоно. У рабочих и развозчиков оголенные ноги, огромные икры, белые перчатки, вокруг головы обмотано махровое полотенце, а синяя блуза покрыта вензелями. У всех мужчин и женщин короткие белые носки: они скрывают пальцы ног, выделяя только большой. В щель сабо-копытца продет тонкий ремешок. На этом ремешке и перевернутой бархатной букве V держатся колодки греческого театра, которые добавляют роста тем, кто их носит, позволяют не шлепать по грязи и щелкают, как кастаньеты. Если погода хорошая, колодки превращаются в простые стельки из дерева или соломы. Их оставляют на пороге, так что циновкам знаком только легкий шаг белотканых копытец. Утонченную публику можно отличить по тому, как белые укороченные носки облегают ногу, и по шву, который углублен между пальцами почти незаметно.
Повторю: церемониал превыше всего. Важен ритуал, и тот, кто им пренебрег, убивает себя.
Ритуал и субординация. От императора (он — номер один) до бедняка у каждого свое место на одной из ступеней социальной лестницы, его не уступают никому.
В зависимости от популярности актер будет иметь право на большее или меньшее число музыкантов в оркестре. Лаковые шляпы, шнуром подвязанные под подбородком, черные кисейные прически, косы, кисточки, вензеля, веера, опахала от мух свидетельствуют о привилегиях бонзы, борца или куртизанки.
Япония вышла из моря. Море выбросило ее, как перламутровую раковину. Море сохраняет право разрушить ее или взять обратно.
Ставшие прообразом декоративных пятен японского искусства, бледные рыбы в черных и красных крапинах словно подчиняются национальному стилю. Самураи, ощетинив усики и выставив клешни, сражаются в лаковых панцирях, кусты повторяют ветви кораллов, а водорослями украшены сады перед домами, похожими на легкие лодки.
Японец обожает сырую рыбу. Привкус прилива пропитывает пищу, и нас осеняет мысль, что некоторые типажи схожи с эскимосами. Все весьма запутанно и весьма нелегко упорядочивается. Я ориентируюсь вслепую и пытаюсь заглянуть в душу хозяев.
Фотографы. Фотографы. Фотографы. Это лейтмотив нашего пребывания. В отеле в Киото, после того как мы проделали путь среди лотарингских пейзажей, прислуга, узнав нас, просит подписать открытки. Сбежав от них, мы ужинаем по-японски и отправляемся на представление с танцами гейш. Ужин милый, простой, в небольшом зале, где нас обслуживает девушка, похожая на сестру Игоря Маркевича. Подается тэмпура. После сукияки, говяжьего и куриного мяса с овощами, которые тушатся на угольной плите в углублении по центру стола, тэмпура — основное национальное блюдо. В него входят гигантские креветки, острый перец и жареные огурцы — их опускают в коричневый соус и едят палочками. Саке, рисовую водку, разливают теплой в крошечные фарфоровые чашки, она заменяет наше вино и сопровождает трапезу.
Мы уже ели сукияки в японском ресторане в Сингапуре. Но в тот вечер в Кобе сукияки околдовывает нас тонкими ароматами. В Сингапуре горящее адским пламенем солнце и карри не дали его букету раскрыться. В ресторане «Мива», похожем на карточный замок из дерева, соломы и бумаги, изобилующем доспехами, шлемами, саблями, какемоно и изображениями самураев, скал, мостов, перекинутых через миниатюрные реки, которые словно петляют по комнатам, мы пробовали сукияки и пили первосортное саке. Юные жрицы трапезы подают его на коленях.