Но не окажется ли огромным разочарованием, если единственным результатом моих восьмидесяти свиданий будет неизменно повторяющаяся сцена — я, разодетая и в полной боевой раскраске, встречаюсь с очередным кандидатом, только чтобы выслушать его проблемы. Знаете, смешно признаться, сколько усилий я потратила на то, чтобы устроить эти свидания, но до меня только сейчас стало доходить, какая огромная работа предстоит. Я искренне надеялась, что это будет забавнее, чем обычные задушевные беседы со всеми восьмьюдесятью кандидатами. Мне уже хотелось сжать время каждого свидания до десяти минут, после чего провести настоящие встречи с лучшей десяткой кандидатов. Но это означало бы, что я обманываю судьбу и обсчитываю себя. Нет, я встречу Родственную Душу, только полностью проникнувшись духом своей «Одиссеи свиданий», без всяких уловок и ограничений.
Тем временем все эти размышления помешали мне правильно определиться с маршрутом. В результате я заблудилась на кольцевой дороге вокруг Роттердама и прибыла в Кейкенхоф на час позже, опоздав на встречу с Уиллемом.
Визжа тормозами, мое авто остановилось на парковке, и я ринулась к воротам. Мне едва хватало времени проверить на ходу прическу и макияж. Милый, едва ковыляющий старичок, опираясь на трость, проводил меня в сад, где ждал Уиллем. По пути он жизнерадостно трещал о семи миллионах луковиц, высаженных в этом году в Кейкенхофе.
Уиллем оказался не таким, как я представляла. Не герой Лоренса, скорее, мелкопоместный дворянин. Рыжеватые волосы, зеленые глаза и очень белая кожа. Одет в твидовый пиджак поверх свежей белой сорочки и тщательно отглаженные брюки. К сожалению, выражение лица ясно говорило о том, что он предпочел бы находиться в любой другой точке земного шара.
Когда я подошла, он вежливо встал и скованно протянул правую руку. В левой держал изумительный тюльпан на длинном стебле. Роскошный, желтый, с изрезанными как бахрома лепестками, закрытыми, будто створки причудливой раковины. Я улыбнулась, любуясь изысканным цветком, и он это заметил.
— Обычно мы, голландцы, приносим это на свидание вслепую, — смущенно объяснил садовник. Я отметила звучный голос с правильным выговором. Понятия не имела, шутит он или нет, но, отметив его неловкость и сочувствуя ей (не будем кривить душой: ситуация, мягко говоря, действительно странная), я ободряюще улыбнулась в ожидании, когда мне протянут цветок.
Но он и не подумал отдать мне тюльпан — вместо этого уселся, разглаживая складки на безупречных брюках и поправляя манжеты. Окончательно растерявшись, я последовала его примеру и устроилась рядом. Вместе мы молча рассматривали качающиеся на ветру ряды тюльпанов. Цветы трогательно тянулись к неяркому весеннему солнышку. Грядка за грядкой махровых головок: сиреневых, черных, желтых, белых с алыми полосками, плотно закрытых и уже распустившихся, поблекших и увядающих. Потерявших краски и жизнь. Зрелище великолепное и по-своему интимное и эмоциональное.
Однако атмосфера между Уиллемом и мной была далека от интимной. Скорее чрезвычайно напряженной. Я ждала, пока он что-то предпримет, но бедолага, по-видимому, не собирался трогаться с места и вообще делал вид, будто меня нет.
— Вы знаете, почему я здесь? — жизнерадостно осведомилась я, пытаясь скрыть обиду и исполненная решимости переломить ход свидания.
— Не совсем, — сухо обронил он с величественным смирением обремененного наградами военного, оказавшегося в неподвластных его контролю обстоятельствах и внезапно осознавшего, что по воле этих самых обстоятельств ему отныне приходится продавать сексуальные игрушки в Сохо.
— Видите ли…
Я глубоко вздохнула и пустилась в объяснения, надеясь, что они не только ободряющие, но и интригующие.
— Понимаете, мы так много работаем, и времени на любовь не остается… Поэтому я путешествую по свету, встречаясь с мужчинами, чтобы узнать, смогу ли найти своего Единственного. Так сказать, Родственную Душу.
На этой оптимистичной ноте я повернулась в надежде увидеть Уиллема улыбающимся, расслабившимся и готовым к нормальному общению. Но затея не удалась. Уиллем по-прежнему рассматривал цветы, только угрюмое выражение сменилось чем-то вроде брезгливости, смешанной с недоверием. Очевидно, подобные затеи ему в голову не приходили. Можно подумать, я предложила снять брюки, чтобы хорошенько полюбоваться задницами друг друга!
Прошла минута. Вторая. В полном молчании. Я сидела, окаменев от надвигающейся паники, чувствуя, как волны жгучего стыда накатывают одна за другой. Такого унижения мне еще не приходилось испытывать. А ведь это всего лишь третье свидание!