Давид замолчал и застенчиво посмотрел на меня. Я вдруг сообразила, что все это время сдерживала дыхание. И сейчас шумно втянула в себя воздух и заморгала. Невозможно поверить в услышанное, но нужно что-то сказать, или он замкнется.
— Значит, вы влюбились в Елену после того, как наткнулись на ее могилу? — уточнила я нейтральным тоном. — Но почему вы вообще оказались на кладбище?
Давид объяснил, что был безответно влюблен в живую девушку, продававшую цветы у ворот кладбища.
Пока он что-то говорил Элинор, я быстро прочла перевод его письма и, дождавшись конца беседы, спросила:
— В вашем письме, поистине прекрасном, вы пишете: «Ее ангельское лицо было покрыто многолетней пылью. Я был тронут и опечален ее образом, поэтому вымыл надгробную плиту и положил на нее цветы». Может, вы купили цветы у продавщицы, чтобы иметь предлог заговорить с ней?
Давид ответил, что сначала так и было, но потом, когда он влюбился в Елену, совсем забыл о цветочнице и перестал покупать ее товар.
Но откуда он узнал биографию Елены?
Давид объяснил, что пришлось пойти в архив ратуши и прочесть все сведения о ее семье для того, чтобы сообщить о заброшенной могиле. Он узнал, что она родилась на той же улице, что и Джульетта, в самом центре Вероны. Ее отец торговец. У нее были два брата и сестра, но к этому времени все уже умерли.
Я внимательно наблюдала за ним: последние одиннадцать лет он любил женщину, которая умерла почти восемьдесят лет назад. Может, он не в себе? Давид выглядел вполне нормальным и очень милым, но признак ли это одиночества или чего-то более зловещего?
Как бы ни был велик соблазн отмахнуться от его чувств и посмеяться над излияниями, мне не хотелось это делать. Казалось очень важным доброжелательно отнестись к тому, что он рассказывает. А если Давид действительно любил Елену? И вдруг эта любовь не признак безумия, а свидетельство истинной храбрости человека, посмевшего открыто признать свои чувства?
И вместо того чтобы делать нелестные выводы и осуждать его, я хотела услышать, что еще он скажет. И поэтому спросила, что думают об этой ситуации его друзья и родные. И не обидно ли ему, когда остальные приходят на вечеринки и праздники с девушками, а он — всегда один?
Давид покачал головой:
— Хотя родные знают обо всем, я не откровенничаю с друзьями. Потому что очень немногие меня поймут. Я просто говорю им, что когда-нибудь обязательно встречу свою любовь. И… кроме того, когда я хожу на вечеринки, мне все равно, если рядом нет никого «настоящего»: я вполне счастлив.
Я спросила, что в этой любви делает его счастливым. Давид, немного подумав, ответил:
— Я ощущаю глубочайшую радость и покой. И хотя она не может говорить, все же общается со мной. Я чувствую ее присутствие, иначе все это не продолжалось бы столько лет. — И, помолчав, добавил: — Я верю, что у каждого есть Родственная Душа, всего одна, либо в этой жизни, либо в следующей. Рано или поздно вы встретитесь. Вот что я чувствую к Елене.
Я была тронута преданностью Давида, хотя не соглашалась с его теорией Родственной Души. Насколько я понимаю, в молодости вы проходите через множество быстро сменяющихся стадий. По мере того как становитесь старше, стадии меняются уже медленнее и вы пребываете в каждой значительно дольше. Я считаю, что для каждой стадии есть своя Родственная Душа. Если вам повезет, вы их найдете. При особенном везении их стадии совпадают с вашими, вы не разлучаетесь и стареете вместе. Полагаю, именно поэтому я должна быть оптимисткой и верить, что и для меня найдется Родственная Душа. Если повезет…
А если вы верите, что Родственная Душа может быть только одна, и найдете ее лишь после того, как она умерла? Каким невероятно сильным или одиноким придется вам быть, чтобы оставаться ей верной! Пройдете ли вы, подобно Давиду, через это испытание или сдадитесь и удовольствуетесь более легким вариантом «живого партнера»?
Я спросила Давида, как он почувствовал, что это Она?
Давид пояснил, что хотя ощутил духовную связь с Еленой с той минуты, как впервые увидел могилу, но только с годами постепенно понял, как глубоко его чувство.