Именно ему удалось то, чего не добился ни один комик, — привлечь внимание собравшихся. Выпалив один из самых омерзительных анекдотов, он вылетел со сцены, сопровождаемый такими возмущенными и злобными воплями, что на секунду мне показалось — его сейчас попросту побьют.
Несмотря на это, я все же посчитала, что комик он неплохой, но встречаться с ним не буду ни за какие блага мира! (Подозреваю, Лиззи это знала.)
Поэтому я выпила пива и посмотрела еще несколько выступлений, прежде чем решила удалиться на покой.
По автостоянке уже бродила толпа усталых комиков, как банда уличных хулиганов, зализывающих раны после яростной стычки. Среди них был и Лоуэлл. Он не знал, что я подруга Лиззи.
— Спасибо, что пришли! — воскликнул Лоуэлл.
— Меня восхитил ваш номер, — бросила я через плечо, проходя мимо.
— Правда? — Он догнал меня. Забежал впереди повернулся ко мне. — Я играю вот этим! — продолжал Лоуэлл, ударив кулаком в грудь, по-прежнему высокомерный, но явно уязвленный реакцией публики.
— Мне было весело, — честно высказалась я.
— Правда? А мне показалось, это провал.
Лоуэлл выглядел потрясенным — уж не знаю, то ли своим номером, то ли публикой.
— Вы оригинальны, — спокойно констатировала я. — И не похожи на других. Не пытались угодить. Этим и выделяетесь.
За моей спиной продолжали метаться расстроенные комики, постепенно сникая, по мере того как прилив адреналина потихоньку сходил на нет.
— Вы еще вернетесь? — спросил Лоуэлл.
— Может быть, — пожала я плечами, зная одно: то, что делали эти люди, было не смешно и не забавно.
Свидание № 29: Брайан, Си-би-эс — ТВ — студия. Фэрфакс, Лос-Анджелес, США
Брайан тоже был не тем, кем казался.
Когда я рассказала Элли, как трудно назначить свидание в Лос-Анджелесе, она пообещала кого-нибудь отыскать и, верная слову, договорилась о телевизионном свидании со своим приятелем Брайаном.
Я давно хотела пойти на телевизионное свидание, чтобы проверить мою теорию, по которой, как только вы минуете начальную, взаимно-одержимую и интроспективную стадию нового романа, он переходит в нечто более спокойное, как правило, включающее совместное сидение перед телевизором долгими вечерами. Поскольку именно в Лос-Анджелесе снимается большинство комедий положений, я подумала, что смотреть телевизор во время свидания, вернее, сидеть на записи телепрограммы во время свидания, — хороший способ проверить, совместимы ли мы.
К сожалению, проверить теорию так и не удалось, поскольку оказалось, что в Лос-Анджелесе две студии Си-би-эс и мы, разумеется, попали не туда.
Брайан заехал за мной в отель на своей машине, и мы отправились в Фэрфакс. Высокий, безусловно, красивый, с коротко стриженными темными волосами, огромными голубыми глазами и безупречной фигурой атлета, он произвел на меня впечатление… гея.
Не стоит и говорить, что я держала свои мысли при себе.
Узнав, что мы ошиблись студией, Брайан принялся многословно извиняться:
— О, Дженнифер, какой же я идиот! Подумать только, ведь я тоже хотел посмотреть!
Он выглядел искренне расстроенным, но вскоре пришел в себя, схватил меня за руку, и мы побежали в самый устрашающий и сказочный магазинчик «секонд-хенд». Никаких вежливых манер, никакой помощи престарелым: люди толкали набитые тряпьем тележки мимо вешалок — очевидно, на что-то более дорогое не хватало денег.
Именно в этом магазинчике я обнаружила, что Брайан — не Брайан и что он действительно гей.
В комиссионке не было примерочных. Вместо этого на длинной задней стене было укреплено штук двадцать высоких зеркал. Я скромно разделась за стопками магнитофонных кассет и романов Гарольда Роббинса. Брайан оказался не настолько стыдлив: нагромоздив гору одежды у ног, он как ни в чем не бывало разделся перед зеркалами (и толпой восхищенных молодых людей). Его живот был таким плоским, а мускулы — такими твердыми, что Брайана вполне можно было использовать для транспортировки на берег при кораблекрушении. Достаточно было перевернуть его на спину, схватиться за соски — и можно спокойно плыть в нужном направлении.
Оглядев его накачанное тело, я неожиданно для себя выпалила:
— Брайан, у вас такое тело, за которое любой гей отдал бы все!
К огромному разочарованию зрителей, он перестал работать мышцами живота и сконфуженно уставился на меня.
— Значит, вы знали? — тихо пробормотал он.
— Ну… — протянула я, неловко пожимая плечами (учитывая, что стояла на одной ноге, поскольку другую едва успела сунуть в оранжево-розоватый атласный комбинезон, это само по себе уже было достижением).